— Сестра говорит правду, — сказал Тешпен.
Скрепя сердце, Кедрин испустил вздох, полный досады, и кивнул.
— Да будет так.
— Еще несколько дней, — примирительно проговорила Герат, утешая его, — и ты сможешь ехать еще быстрее.
— Эшривель говорила, что вы собираетесь в Высокую Крепость, — сказал юноша, меняя тему разговора. — Это действительно так?
— Да, — подтвердила Старшая Сестра. — Мы вместе отправимся на север, следом за тобой, в моей повозке. В Белтреван я не поеду, чтобы не замедлять твоего продвижения. Но кое-чем я все же надеюсь тебе помочь, — ее лицо, не тронутое ни одной морщинкой, приобрело отстраненное выражение, взгляд голубых глаз скользил, не задерживаясь ни на одним из присутствующих, пока вновь не сфокусировался на Кедрине.
— Ваш путь будет полон опасностей, — казалось, она говорила лишь с молодым королем, хотя ее слова были обращены ко всем троим. — Не стану утверждать, что мне ведомо, с чем вы можете столкнуться в Нижних пределах. Ясно лишь одно: Ашар будет пытаться уничтожить вас или по крайней мере поймать в ловушку. Такие задачи не решаются на скорую руку. Хорошо подумайте, прежде чем примете окончательное решение.
— Здесь не о чем раздумывать. Вы верите, что Уинетт жива, а я, судя по словам Квалле, в состоянии одолеть Ашара.
Кедрин помрачнел, и во взгляде Старшей Сестры было не больше веселья. Она кивнула и бесхитростно произнесла:
— Конечно.
— Значит, у меня только один путь, — спокойно изрек Кедрин. — Как только ты сочтешь, что я достаточно здоров и могу ехать, я… мы отправляемся.
— Да пребудет с вами Госпожа, — словно про себя пробормотала Герат и совсем другим тоном добавила: — А теперь позволь, я осмотрю твои ребра. Потом, думаю, ты сможешь встать.
Она извлекла из другого отделения саше горшочки с мазью и стянула с Кедрина покрывало. Ее проворные пальцы быстро размотали повязку, и взорам предстал огромный синяк, украшавший бок Кедрина от подмышки до талии. Его цвет, устрашающе багровый в центре, постепенно переходил в пурпурный и ослабевал по краям до грязно-желтого. От мази, которую Герат принялась втирать в пострадавший бок юноши, по всему телу разлилась приятная прохлада. Казалось, каждая клеточка жадно впитывала эту свежесть. Тупая боль стала утихать, а потом и вовсе унялась. Закончив с мазью, Герат наложила свежую повязку, после чего достала небольшую чашечку и флягу, из которой налила бесцветной жидкости. Кедрин без возражений осушил чашку. Он хотел лишь одного: чтобы Сестра побыстрее вылечила его. Тогда он сможет отправиться в путь и спасти свою любимую.
Правда, предстояло еще сразиться с бессмертным божеством, но эту опасную мысль Кедрин изгнал в самые далекие пределы своего сознания, чтобы она не помешала ему двигаться к цели.
Наконец Герат, удовлетворенная результатом своих трудов, поднялась, одобрительно кивнула и сообщила Кедрину, что теперь он может одеться и немного погулять на солнышке.
На этот раз, поднявшись, он не ощутил головокружения, правда, бок снова отозвался болью. Тепшен и Браннок помогли юноше одеться. Поддерживаемый друзьями, он вышел из палаты.
— Хорошо бы повидать Галена, — заметил он. Проклятье, тревога за Уинетт вытеснила у него из головы все прочие мысли! — Сколько человек погибло?
— Девятнадцать, — откликнулся Тепшен. — Из них семеро воинов, остальные — гребцы. Еще пятнадцать человек ранено.
Кедрин сник.
— А уцелевшие?
— Наших тамурцев я отослал домой, — сообщил кьо. — А жители реки ждут судна, чтобы вернуться на юг.
— Я должен послать весть в Андурел, — проговорил Кедрин. — И назначить возмещение семьям погибших.
Тепшен кивнул.
— Боюсь, совету наша авантюра придется не по душе, — заметил он.
— Не сомневаюсь, — Кедрин натянуто улыбнулся одними губами. Улыбка получилась невеселая. — Но к тому времени, как весть достигнет города, мы будем уже далеко.
— Кстати, из Галена выйдет надежный гонец, — вмешался Браннок. — А ему как раз придется еще немного здесь поскучать.
— Ага, — Кедрин благодарно улыбнулся. — Великолепное предложение. Значит, идем к Галену?
Великана-лодочника они обнаружили в палате в дальнем крыле больницы. Больничные койки явно не были рассчитаны на столь крупных пациентов. Ослепительные простыни сбились, и он возлежал на них, подобно сказочному гиганту, которому вздумалось привалиться на заснеженный горный хребет. При виде друзей мрачное багровое лицо капитана просияло.
— Кедрин? — взревел он. — Ты никак уже на ногах?! Отрадно видеть!
— Жаль, что ты еще лежишь пластом, — отозвался король.
Гален сделал попытку пожать плечами. Его лунообразное лицо снова омрачилось.
— В жизни еще не терял судна, — буркнул лодочник.
— Ты… никто еще не сталкивался ни с чем подобным, — проговорил Кедрин. — Не кори себя.
— А как… Уинетт? — имя королевы Гален произнес еле слышно, словно сила звука могла ранить Кедрина.
— Герат считает, что она жива, — Кедрин осторожно присел на стул у кровати. — Как только я поправлюсь, мы отправимся на поиски.
В глазах Галена промелькнуло недоверие. Кедрин вкратце изложил ему суть дела.
— Так значит, — пророкотал лодочник, когда тот умолк, — ты теперь с богом воюешь? Пожалуй, я бы к тебе присоединился.
— У меня для тебя другое задание, — произнес Кедрин. — Конечно, если ты согласен.
— За чем дело стало?! — Гален пылко кивнул и тут же скривился от боли: переломы еще не срослись и давали о себе знать. — Всегда к твоим услугам, — добавил он чуть спокойнее.
— Я должен послать весть отцу в Андурел, — сказал Кедрин. — Письмо будет готово еще до нашего отъезда. Но я не хочу, чтобы совет получил его слишком скоро. Иначе нам вдогонку отправят медри, и придется отбиваться от уговоров.
Гален кивнул, на этот раз поосторожнее, и легонько похлопал по койке, уничтожив одно из полотняных нагорий.
— Как говорят добрые Сестры, мои кости еще не время тревожить, — он расплылся в улыбке. — Так что отправляйся смело: в ближайшие дни мне дорога на юг не светит. Да и посудину подходящую придется поискать. Думаю, эта новость попадет в Андурел попозже, чем ты — в Белтреван.
— Спасибо, — Кедрин улыбнулся.
— Это для меня сущий пустяк, — отозвался Гален. — Может, еще что-нибудь? Ну, хочешь, я Бедиру предложу, чтобы он войско на север привел?
— Нет, — покачал головой Кедрин. — Там, куда мы направляемся, войску не пройти. И мой отец принесет больше пользы Королевствам, оставаясь в Андуреле.
Если король не вернется, совету придется выбирать нового государя. Эта мысль посетила каждого, но никто не решился высказать ее. Лишь тяжелое молчание на миг повисло в палате.
Браннок первым нарушил тишину. Подобно Кедрину, он предпочитал не касаться столь мрачных перспектив.
— И как Сестры за тобой ухаживают? — осведомился он.
— Великолепно, — ответил Гален. — Одно странно: есть одно средство, равно полезное и желанное, а они в нем отказывают.
Браннок кивнул с видом глубокого понимания.
— Не волнуйся. Нам позволили немного прогуляться… так что, если повезет, мы и на твою долю добудем… этого снадобья.
— Ну что же, — с важностью произнес Гален, — если фляжечка-другая доберется до моей палаты, я перед вами в долгу.
Браннок с видом заговорщика постучал себя пальцем по носу, после чего друзья поднялись и оставили перебинтованного лодочника дожидаться их возвращения.
В следующей палате Кедрин побеседовал с ранеными. Он заверил их, что все получат компенсацию, после чего неразлучная троица направилась в город.
В Тамуре начиналось лето. Воздух уже прогрелся, с Идре веяло свежим ветерком. В безоблачном небе, откуда лились золотые солнечные лучи, носились жаворонки, на крышах домов и на тротуарах суетились воробьи, таская крошки из-под носа у хрипатых чаек. По сравнению с Андурелом Генниф казался совсем крохотным. Однако для Тамура этот городок был весьма важен. Из этого порта отправлялись и рыбачьи суда, и корабли, проделывающие долгий путь в глубь страны. Отсюда же начиналась и дорога в Твердыню Кейтина. Она бежала от реки на северо-запад, через низины, чтобы, петляя по крутым склонам на центральное плато, взобраться на Генниф и, наконец, скатиться прямо к воротам дома Кедрина. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он сможет пройти этой дорогой? Эта мысль не отпускала Кедрина, пока он в сопровождении своих друзей шагал в сторону реки. А сколько он еще не увидит Уинетт? Рука юноши сама скользнула за воротник рубахи и сжала талисман, чтобы ощутить живое тепло. Пока можно было почувствовать его трепет, была жива надежда.