— Тебя перенести? — невинно осведомился Эйрик.
— Спасибо, не надо, — Уинетт покачала головой. При мысли вновь оказаться в его могучих объятиях ее охватила паника. — Думаю, я смогу перебраться сама.
Эйрик кивнул, на этот раз чуть разочарованно, и беспечно шагнул по камням. Достигнув середины ручья, он остановился и обернулся, поджидая Уинетт. Вид у него был несколько встревоженный.
Подобрав подол, Уинетт опустила ногу на ближайший камень. Его поверхность напоминала широкую прямоугольную плиту. Уинетт показалось, что валун сидит в песке достаточно глубоко. Но едва она перенесла на него вес, камень зашевелился. Нет, не покачнулся: казалось, под ногами у нее было живое существо, намеренное ее сбросить. Может быть, после прогулки по зачарованным палатам у нее нарушилось чувство равновесия? Уинетт торопливо шагнула на следующий камень. Он оказался меньше первого, хотя она могла поклясться, что миг назад они были одинаковыми. Еще шаг — и снова беспокойное шевеление под ногами. Вдобавок у нее появилось странное чувство: с каждым шагом она сама становится меньше. Теперь ручей казался небольшой речушкой, даже цепочка камней стала длиннее, а дно ушло вглубь. Голова пошла кругом. Уинетт раскинула руки, пытаясь удержать равновесие и негодуя на собственную беспомощность.
Эйрик протянул руку и поймал ее запястье. И тут же ручей снова стал безобидным и мелким, а камни устойчивыми. Ей показалось, что пальцы ее спутника вливают в нее силу. В голове прояснилось. Держась за руку Эйрика, Уинетт перешла ручей — и тут же высвободила руку и оглянулась. Поток по-прежнему серебрился на солнце, у подножия валунов шевелились бурунчики. Глубина была, самое большее, по колено.
— У тебя платье намокло.
Голос Эйрика звучал заботливо. Уинетт опустила глаза: действительно, по краю подола темнела мокрая полоса: стараясь удержать равновесие, Уинетт выпустила подол, и он коснулся воды.
— Ничего страшного, — ответила она. — Скоро высохнет.
— Ты уверена?
Он был сама учтивость. Уинетт кивнула. Эйрик снова взял ее под руку, и она обнаружила, что не в состоянии освободиться. Не потому, что он держал ее мертвой хваткой. Несомненно, ему ничего не стоило удержать ее силой. Но дело было в другом. Что-то в его взгляде, в его голосе говорило ей: избегая его прикосновений, она рискует задеть и обидеть Эйрика. В конце концов, он ни разу не переступал границ дозволенного. Ничего не случится, если они прогуляются по лесу под руку.
Узкая протоптанная стежка вилась среди раскидистых деревьев то вправо, то влево и через несколько шагов уже терялась в высокой траве. Залитый ласковым солнечным светом пейзаж казался еще более очаровательным. Золотые лучи струились сквозь листву, яркие пятна перемежались голубоватой тенью, ажурным ковром покрывая землю. Лес звенел от птичьих трелей, в траве гудели насекомые. Уинетт огляделась: такого разнообразия она не видела даже в бескрайних лесах Белтревана. Дубы, ясени и березы соседствовали с буками и лиственницами, по берегу ручья склонились к воде ивы, высокие платаны тянулись к самому небу, рядом горделиво темнели сосны. Боярышник, бузина, каштаны, колокольчики, фиалки — этот калейдоскоп нарушал все законы природы. Еще немного — и ручей пропал из виду. Вскоре Уинетт показалось, что они заблудились. Плавно извивающаяся тропа должна была давно привести их обратно, но вместо этого перед ними открывались все новые уголки леса. Но вот деревья расступились. Взору Уинетт предстал прелестный цветущий луг. Среди лютиков и первоцветов алыми пятнами горели маки. Кролики, завидев людей, укрылись в дальних зарослях куманики. Уинетт снова посмотрела на небо. Кролики обычно показываются к вечеру, однако солнце по-прежнему стояло почти в зените. Похоже, с тех пор, как Уинетт выглянула из окна спальни, оно вообще не сдвинулось с места. Золотое сияние разливалось в воздухе. Бабочки порхали на хрупких крылышках, толстые полосатые пчелы, отягощенные пыльцой, деловито перелетали с цветка на цветок.
— Разве это не прекрасно? — тихо спросил Эйрик, словно его голос мог нарушить дивное совершенство этой картины.
— О да, — согласилась Уинетт.
Он повел ее через луг. При каждом их шаге облачка пыльцы поднимались над травой и долго висели в воздухе, вспугнутые насекомые разлетались в стороны. Невдалеке показался песчаный косогор, в котором чернели многочисленные норы. Стояла тишина, словно лес затаил дыхание. Эйрик выпустил руку Уинетт, сорвал цветок и протянул своей спутнице.
Уинетт улыбнулась чуть напряженно, но приняла подарок, и Эйрик расплылся в улыбке:
— Он совсем как твои глаза.
Действительно, это был василек. Странно: на таких лугах васильки обычно не растут.
— Идем дальше, — он нетерпеливо взял ее под руку. Когда они приблизились к косогору, Эйрик настоял на том, чтобы помочь ей взобраться наверх, хотя склон был не слишком крут. Но, когда они достигли вершины, где стояли хороводом семь сосен, Уинетт обернулась и увидела за лесом ручей и белую громаду дворца, подрагивающую, точно в дымке. Повсюду вокруг, насколько хватало глаз, раскинулся лес. Лишь кое-где проплешинками темнели поляны. Зеленое покрывало, переливаясь всеми оттенками, у горизонта окрашивалось синевой и сливалось с небом. Да, местные леса не уступали Белтревану.
— Где он заканчивается? — спросила Уинетт. Похоже, она совсем замучила спутника вопросами, которые множились с каждым шагом.
— Очень далеко, — неопределенно ответил Эйрик.
— Ты не пытался узнать?
Он с улыбкой покачал головой.
— Я осмотрел лишь некоторые уголки. Лес такой большой… и никуда не исчезает.
Она повернулась к Эйрику и посмотрела ему в лицо. Взгляд его золотистых глаз был устремлен куда-то к горизонту, голова слегка склонилась набок, словно вслушиваясь в звуки, которые нес ветер. Уинетт открыла рот, готовая задать новый вопрос, но Эйрик знаком остановил ее.
— Смотри.
Она проследила за его рукой и увидела в лазурном небе трех ястребов. Вот они камнем упали вниз, почти коснувшись вершин деревьев, потом резко повернули и исчезли. Эйрик постоял еще немного, словно ожидая их возвращения, но так и не дождался.
— Может, пойдем обратно? — спросил он и указал на дальний конец косогора.
Уинетт кивнула. Вскоре они уже стояли в березовой рощице, тропинка вилась среди стройных серебристых стволиков. У поворота Уинетт обернулась. Семь сосен по-прежнему стояли на холме, как часовые. Косогор был высотой чуть больше чем в два человеческих роста. Из норы высунулся кролик, присел на задние лапки, навострил уши и посмотрел на нее странно разумными глазками. Тропка снова свернула, и кролик исчез из виду. Все скрылось за серебристыми стволами: и холм, и сосны на его вершине, и колючие заросли. Она начала считать витки и повороты. Тропка должна была представлять собой настоящий лабиринт. Однако здешнее пространство снова играло свои шутки: поворачивая, петляя, тропка ни разу не пересекала саму себя. Интересно, как далеко они углубились в лес? Уинетт даже не пыталась гадать. Она давно потеряла счет времени. Солнце, застывшее в зените, все также щедро струило свет сквозь кружево ветвей. Может быть, здесь и ночи не бывает… или она наступает по желанию Эйрика. Она собралась спросить его об этом, но тут тропка перестала петлять, и Уинетт увидела ивы, растущие у ручья.
Через поток тянулась уже знакомая цепочка камней. Уинетт нахмурилась. Как бы они ни кружили по лесу, выйти в том же самом месте было просто невозможно. Однако даже вид на дворец был прежним.
— Ты позволишь?..
Она обернулась. Эйрик, стоя на камнях, протягивал ей руку. На этот раз Уинетт приняла предложение без возражений. Разумеется, ни один камень не попытался сбросить ее.
— Удивительное место, — заметил Эйрик, когда переправа осталась позади, и они зашагали через лужайку. — Конечно, не лишено странностей… но к этому можно привыкнуть.
Уинетт подумала, что он имеет в виду лес и хочет удержать ее от одиночных прогулок.
— Да, здесь ничего не стоит заблудиться, — ответила она.
— Вот именно, — Эйрик кивнул с важным видом. — Конечно, ты вольна гулять, где и когда тебе вздумается, но до поры до времени советую не пренебрегать моим обществом.