Она вышла на балкон. Солнечные лучи пронизывали лепестки роз, и балкон казался невесомым облачком, плывущим над землей. Эйрик уже прогуливался у фонтана. Он поднял голову, видимо, почувствовав ее взгляд, и приветливо помахал рукой.
— Проголодалась? — крикнул он. — Завтрак ждет.
Уинетт спустилась по увитой розами лестнице и сразу увидела столик, накрытый ослепительной полотняной скатертью. На подносах были красиво разложены масло и хлеб, плоды, холодное мясо, сыр, яйца, рядом — несколько сосудов с компотами, а в центре стола — горшочек с травяным отваром, над которым поднимался ароматный пар. Сервировку дополняли фарфоровые чашечки. Эйрик был уже на ногах и готов ухаживать за гостьей. Он как будто нарочно оделся в тон ее наряду — темно-зеленая свободная рубаха, узкие черные брюки заправлены в высокие сапоги на шнуровке. Отвесив поклон, он сверкнул белозубой улыбкой.
— Ты очаровательна, — произнес он. — Этот цвет тебе еще больше к лицу, чем голубой. Как спалось?
У нее снова появилось неприятное ощущение: преувеличенная учтивость этого темноволосого красавца тяготила ее. Тем временем Эйрик отодвинул стул, дождался, пока она сядет, потом аккуратно наполнил ее чашку.
— Что пожелаешь? — осведомился он.
— Я слышала ночью что-то странное, — начала Уинетт, полная решимости добиться ответа.
— Странное? — рука Эйрика потянулась к хлебнице, и он протянул гостье ломтик хлеба — теплого, словно только что из печи. Эйрик не перебил ее, но Уинетт почувствовала, что опять теряет нить разговора. Она приняла хлеб и кивком поблагодарила Эйрика, избегая встречаться с ним взглядом.
— Когда я ложилась спать, в лесу послышался какой-то звук…
— В лесу? — эхом отозвался Эйрик и насмешливо улыбнулся. — Что ты будешь — мясо, яйца? Может быть, сыру?
Его непоследовательность сбивала с толку. Уинетт решила не возражать и молча подождала, пока он положит ей в тарелку несколько кусочков мяса и толстый ломтик желтого сыра.
— Это было похоже на вой.
— Должно быть, волки, — беспечно откликнулся он. — Надеюсь, они не слишком тебя напугали?
Она собралась было рассказать о своем страхе, но подумала и покачала головой.
— Я не уверена, что это был волк.
— Чуть дальше в лесу водятся волки, лесные кошки…
Он взял яйцо и принялся чистить. Каждое его движение поражало изысканной утонченностью, которая совершенно не вязалась с грозной силой его мускулов. В этом было что-то колдовское. Уинетт ощутила странное беспокойство. Она завороженно наблюдала, как он уронил последний кусочек скорлупы на тарелку и поднес яйцо ко рту. Ровные зубы вонзились в мягкий белок, и Уинетт на миг увидела невозможно ровный срез, как от полукруглого лезвия.
— Действительно… может быть, кот. Они так орут, когда охотятся…
Их глаза встретились, и Уинетт поняла, что Эйрик притягивает ее взгляд, как магнитом, и она не в силах отвернуться или опустить веки. И тут Эйрик улыбнулся — так открыто, что вся ее решимость растаяла без следа.
— Может быть, — согласилась она.
— Тебе нечего бояться, — заверил Эйрик. — Никакой зверь не посмеет сюда приблизиться. Если любишь охоту…
Уинетт покачала головой.
— Ну конечно же, — он виновато улыбнулся. — Ты же из Эстревана. Кровавые зрелища не для тебя.
— Не вижу смысла убивать животных — разве что ради защиты или еды, — ответила Уинетт. Странно, почему ей приходится что-то объяснять? — Госпожа учит нас… — она осеклась. — Откуда ты столько обо мне знаешь?
Эйрик повел плечами.
— Но ведь ты носишь талисман?..
— Да, — Уинетт непроизвольно опустила глаза на амулет, висящий у нее на груди, и внезапно заметила, что у ее платья довольно глубокий вырез.
— Можно взглянуть?
Эйрик перегнулся через стол и весьма откровенно взглянул на ее декольте. Уинетт не знала, стыдливость или тайное предчувствие побудили ее одной рукой, в которой была салфетка, прикрыть вырез, а другой — сжать талисман.
— Мне не должно его снимать, — сказала она. — Он дан мне в знак обета.
Правая рука Эйрика, уже протянувшаяся к талисману, замерла, почти коснувшись ее груди. Из соображений вежливости — или по каким-то другим причинам? Уинетт впервые заметила, что ногти у него довольно длинные, а белая каемка по краю кажется острой, и торопливо отбросила непрошеное сравнение с когтями.
— И ты его никогда не снимаешь?
— Никогда, — она покачала головой — и заметила, как искорки в глазах Эйрика на миг вспыхнули, как золотой фейерверк.
— Ну что ж… — проговорил он тихо и снова сел.
Уинетт почувствовала, как камешек скользит по коже… наверно, потому, что вдруг стал непривычно холодным. В ту же секунду тысячи ледяных иголочек впились ей в грудь — совсем как ночью. Но теперь покалывание исходило от камня.
— Послушай, — проговорил Эйрик, — не хочешь ли еще раз сходить к водоему? Может быть, мы увидим что-нибудь новое… узнаем что-то о Кедрине?
Уинетт горячо кивнула.
— Ты узнал, что он направляется сюда? Это те силы, к которым ты собирался прибегнуть?
— Он ищет тебя, это несомненно. Не могу сказать, сколь долгим будет его путь, но…
В его голосе звучало торжество. Похоже, он был горд, что сумел принести хорошие вести. Уинетт улыбнулась. Эйрик поднялся, предложил ей руку, и все вопросы сами вылетели у нее из головы. Через минуту они уже шли через двор, где в тени притаилась темно-синяя дверца.
За ней оказалась та самая каморка, залитая лазурным сиянием. Эйрик без лишних слов подвел Уинетт к водоему, нагнулся и как бы невзначай приобнял ее за плечо. Но Уинетт уже ничего не замечала. Ее взгляд был прикован к переливающемуся водяному кругу, глаза расширились, сердце билось надеждой.
— Что-нибудь видишь? — проговорил Эйрик, но его голос показался ей не громче плеска воды.
Сперва Уинетт видела лишь прозрачную воду. Но вот в глубине родилось мерцающее сияние, и блики стали складываться в образ — поначалу неясный, а потом все более отчетливый. Она удержала невольный возглас: ее взгляду предстала крытая повозка, окрашенная лазурью и запряженная четвериком. Повозкой правил мужчина с густой проседью в волосах, в простом наряде из бурой кожи, рядом восседала черноволосая женщина в лазурном одеянии Сестры, которое словно вторило яркой голубизне ее глаз.
— Герат! — воскликнула Уинетт.
— Герат?
— Старшая Сестра Эстревана, — напряженно глядя в водоем, Уинетт не расслышала, как Эйрик резко вздохнул. Все ее внимание было приковано к Герат и ее повозке. Вот Старшая Сестра обернулась и что-то говорит женщинам, сидящим под тентом. Одну Уинетт видела впервые, но по одежде поняла, что это Послушница. А другая… Золотистые волосы, лицо, так похожее на ее собственное…
— Эшривель!
И тут же по воде пробежала рябь, картина расплылась. Несколько мгновений Уинетт видела солнце, заливающее пыльную дорогу, и какой-то поток вдалеке. Она хотела приглядеться получше, но все растаяло, и перед ней снова переливалась вода, прозрачная и глубокая.
— Твоя сестра… — задумчиво проговорил Эйрик. — И Старшая Сестра Эстревана.
Уинетт смущенно кивнула.
— Почему… Почему я видела Герат и Эшривель?
Эйрик пожал плечами и сочувственно улыбнулся.
— Не знаю. Водоем показывает то, что считает нужным. Может быть, они ехали вместе с Кедрином?
— Я не видела Кедрина.
— Значит, их поездка как-то с ним связана, — Эйрик уставился на воду и замолчал.
— Эшривель была с нами на барке, — проговорила Уинетт, повернувшись к нему.
— Значит, она спаслась, — откликнулся Эйрик. — Это тоже добрая новость, правда?
— Конечно! Но я надеялась увидеть Кедрина, — Уинетт вдруг поняла, что говорит тоном избалованного ребенка, и смутилась. — Ты не мог бы вызвать его образ?
— Я не управляю водоемом, — Эйрик развел руками. — Я готов исполнить любое твое желание, но не могу заставить его показывать то, что хочется. Прости.
— Ну что ты, — пробормотала Уинетт. — Это я должна извиниться. Ты стараешься помочь мне чем только можно, а я капризничаю, как маленькая.
— Ничего подобного. Я понимаю твое разочарование.
— Может быть, позже…
— Может быть, — согласился он. — Приходи сюда когда пожелаешь. Мое присутствие здесь необязательно. Просто заходи сюда и смотри, сколько захочешь.