— Меньше пещер — меньше врагов, — пробормотал Браннок. — Может быть, попробуем пробраться по той трещине?
— Попробуем, — согласился Кедрин.
Он стоял к расщелине ближе всех, и начинать движение пришлось ему. Медленно пробираясь по тесному карнизу — скользящий шаг одной ногой, затем другой, — юноша молился, чтобы в этот момент на них не напали. На карнизе было невозможно даже развернуться, не говоря уж о том, чтобы пустить в ход меч. Широко раскинув руки, нащупывая пальцами трещины и впадины и цепляясь за них, Кедрин скользил вдоль стены, касаясь щекой камня. По мере того, как он приближался к пещере, запах гнилых плодов все сильнее бил в нос, грозя вызвать головокружение. Наконец, перед носом у юноши оказался порог пещеры. В лицо ударил поток горячего воздуха, растрепав ему волосы, от зловония накатила дурнота. И тут во тьме что-то шевельнулось. Потом послышались короткие и резкие скребущиеся звуки. Кедрин почувствовал, как внутри него растет странный протест. Ему не хотелось даже думать о том, что обитает в этой пещере. Он желал лишь одного — поскорее миновать зловещее отверстие. Ускорив движение, Кедрин, тем не менее, заставил себя заглянуть в темноту, но ничего не увидел. Благополучно достигнув расщелины, он окликнул товарищей. На карнизе появился Тепшен, за ним последовал Браннок. Похоже, полукровка был прав, сочтя обитателей пещер ночными созданиями: ничто не выбралось оттуда, никто не попытался напасть.
Казалось, топор великана глубоко вошел в скалу, оставив грозный клиновидный раскол. Свет почти не приникал в расселину. В довершение всего пурпурные тучи снова сгустились, заслоняя пунцовое небо. Но карниз заканчивался маленькой площадкой, где можно было свободно стоять. Обдумав свое положение, друзья решили идти по расселине, сколько возможно. Судя по всему, она тянулась до самого сердца горной страны — и, возможно, к некоему выходу, достигнув которого, они приблизятся к цели.
Под ногами лежал толстый слой рыжей каменной крошки, мелкой, как пыль. Она поднималась при каждом шаге и долго не оседала. Становилось все жарче, запах гнили сделался совсем нестерпимым. Тут и там в каменной стене чернели пещеры. Не сговариваясь, путники дружно ускорили шаг, спотыкаясь на песке и щебне. Тень сгущалась. В расселину не долетало ни ветерка. Пыль облепила вспотевшие лица, забивалась в глаза и ноздри. У нее был отчетливо едкий вкус, который заставлял поминутно сплевывать, вызывал слезы и кашель. Вскоре у каждого оставалось только одно желание — поскорее покинуть это место. Путники то и дело поглядывали вверх, где темнели пещеры, и встревоженное воображение рисовало появление их обитателей.
Немного погодя расселина повернула, карниз, с которого они начинали путь, пропал из виду. Скудный свет угрожающе ослабевал. Кругом был только зловещий темно-пурпурный полумрак. Выше тьма разжижалась до тусклого багрянца. Но даже в полной темноте можно было понять, что начинается подъем. Следуя дальше по расщелине, путники рисковали оказаться в опасной близости от нижнего ряда нор. Звуки, которые Кедрин слышал на карнизе, донеслись снова. Однако здесь они раздавались громче, словно местные обитатели и впрямь оживали с наступлением темноты. Трое друзей почти ощупью продвигались вдоль каменной стенки, стараясь идти так быстро, как только позволял полумрак. От постоянно вдыхаемой пыли ныли легкие. Тем временем тьма стала почти непроглядной. После долгих дней на равнине светлое время показалось им очень коротким. Сейчас туча висела прямо у них над головой, и ничто не указывало на ее движение.
Браннок пространно выругался. Его спутники вполне разделяли чувства полукровки, хотя и были несколько сдержаннее в выражениях. Кедрин сжал талисман в ладони, с жаром моля Госпожу защитить их. Бледно-голубое сияние снова разлилось вокруг. Странные звуки стихли, потом возобновились.
— Ничего не поделаешь, — объявил Тепшен, — придется остановиться. — И добавил, склонив голову и вглядываясь в черноту: — Но мечи держать наготове.
Кедрин и Браннок последовали его совету. Кешская сабля бывшего разбойника покинула ножны. Кедрин вынул огромный меч Друла из ременной петли. Правда, в расселине едва хватало места для замаха. Трое друзей встали рядом, направив клинки в недобрую ночь. Любую опасность лучше встречать лицом к лицу.
Между тем шум становился все громче. Щелканье и скрип, шорох и шелест то и дело заглушались пронзительным посвистом, за которым раздавалось жуткое чмоканье. Казалось, из пещер выбираются тысячи многоногих тварей. За пределами кокона лазурного света, испускаемого талисманом, что-либо разглядеть не удавалось. Но сама мысль о кошмарных созданиях, разгуливавших в ночи, вызывала ужас и отвращение. Еще хуже была неопределенность: Кедрин и его спутники не представляли, с чем могут столкнуться, а неведомая опасность всегда страшнее. Кедрину подумалось, что твари могут спрыгнуть им на голову. Он поднял над плечом клинок, слишком тяжелый, чтобы держать его вертикально, и приготовился отразить любое нападение.
— Один приближается, — тихо проговорил кьо.
Кедрин чуть повернулся, глядя через плечо Тепшена. Сперва он видел только свечение талисмана. На границе сияющей сферы тьма казалась аквамариновой, словно вода в глубокой заводи. Чуть дальше свет иссякал, и мрак становился непроглядным. Оттуда доносилось частое постукивание, которое было чуть громче прочих звуков. И когда талисман осветил создание, которое издавало этот стук, рот у Кедрина непроизвольно открылся. От озноба, пробежавшего по коже, свело зубы, волосы на голове зашевелились. Он услышал, как Браннок простонал: «Госпожа, не покинь нас!», и ощутил напряжение, исходившее от Тепшена.
«Паук», — разум не находил более точного определения для этой многоногой и многоглазой твари. Тело, напоминающее раздутый мешок, красно-рыжее, с темно-бордовыми крапинками на спине, сужалось, переходя в злобно искривленное жало. Пунцовые капли падали с его острия, то и дело пятная песок и щебень. Передняя часть тела опиралась на десять лап, каждая толщиной с ляжку крепкого мужчины. Лапы ощетинились красноватыми волосками, отвратительное тело покачивалось над землей, голова — блестящее темно-синее яйцо — была облеплена лепешками фасеточных глаз. Непрерывно вращаясь, они озирали пространство вокруг, и казалось, ничто не могло от них укрыться. Пасть, точно жадная щель, рассекала голову-яйцо почти пополам. В ней смутно шевелились четыре толстых щупальца, изогнутых, истекающих желтой пенистой слюной. Огромные челюсти, смыкаясь с неумолимой жадностью, издавали пощелкивание: именно этот звук и слышали Кедрин и его спутники.
Четыре пары ног распрямились. Тварь взмахнула в воздухе передними лапами, словно бросая вызов, и потянулась вперед, внутрь спасительного свечения талисмана.
— Оно нападает! — крикнул Браннок со страхом и отвращением.
— Тогда пусть умрет, — откликнулся Тепшен.
Он сделал короткий скользящий шаг, подняв облачко пыли. Этим движениям, напоминающим танец, Кедрин учился у него во время тренировок. Свой длинный восточный меч кьо держал двумя руками. Клинок высоко взлетел вверх; щетинистые лапы еще плыли в воздухе на грани света и темноты, когда лезвие по наклонной опустилось на одну из них, отсекая ее почти у основания. Отрубленная конечность еще не успела коснуться песка, а клинок уже летел обратно. Следующий удар пришелся по щупальцам и тут же, описав дугу, лишил тварь еще одной лапы. Свистящий вопль резанул по ушам, челюсти беспомощно защелкали. Из обрубков брызнула вязкая жидкость, похожая на багровый гной. Казалось, отвратительное создание наполнено ею целиком: такие же капли стекали с жала. Тепшен замер на границе мрака и света, вновь занеся клинок. Паукообразная тварь тоже застыла, присев на уцелевших конечностях, словно разглядывала нежданного противника. Кедрину показалось, что она готовится к прыжку. Краем глаза он заметил, как по расселине приближается еще одна десятиногая тварь, и поудобнее перехватил меч Друла, изготовившись для удара. Но чудище повернуло в сторону, быстро поползло вверх по крутой стене и спрыгнуло на раненого сородича.