— Слышь, а может мы это… Зря это, в общем, сделали… — неуверенно вступил Иван, затягиваясь сигаретой и глядя в боковое окно, выходившее на густой лес — Мы же сюда вроде как тренироваться приехали, отдыхать. А теперь в напряге ходить надо будет, через плечо оглядываться каждый раз…
— Да не ссы ты, Иван — раздраженно ответил Гвоздь — Все нормально будет. Зря — не зря… Что сейчас рассуждать? Сделали — то, что должны были сделать. Чувак сам полез — первый толкнул, не захотел извиняться. Я терпилой быть не хочу. Вы мои друзья, вот считай мне и помогли. У нас другого выхода не было, понял? Тут, блядь, так — чуть оступился и тебя сразу с говном сравняют…
Неожиданно распахнулась дверь и зашли двое перцев из второго отряда. Мы молча докурили, выкинули окурки в вонючую дыру унитаза, вырезанную прямо в кафельном полу блевотно-красного цвета, и вышли наружу.
— Видел, как они на нас уставились? — тихонько сказал Муха — Стопудово уже что-то знают.
— Да ничего они не знают. Не ссы, все в порядке будет — без особой уверенности ответил Гвоздь.
Через полчаса начиналась тренировка. Опаздывать не рекомендовалось.
Наш тренер — Марина Валерьевна и по совместительству Ванина мама соблюдала очень жесткие правила относительно расписания тренировок и не стеснялась вводить штрафы и наказания за любые проступки.
Опоздание на пятнадцать минут — пятьдесят отжиманий. Опоздание на полчаса — тридцать подъемов в горку. Пропустил тренировку — будь добр пробежать пять километров по лесу.
Сначала мы думали, это все шуточки. Но после парочки подъемов в длиннющую деревянную горку ноги становились ватными и на следующий день болели так, будто их не меньше часа непрерывно били резиновой дубинкой. Ослушаться же Марину Валерьевну было невозможно — как никак это была Ванина мама и наш тренер.
В комнате мы быстро переоделись, собрали сетку на ворота, флорбольные клюшки и мячи.
Насчет клюшек — отдельная история. Это как детский велосипед. Вообще их должны были выдавать в школе. Сначала все клюшки были, как близнецы, одинаковыми — длинная палка серого цвета и прямой жесткий крюк.
Но, понятное дело, каждый старался выделиться и украсить свое орудие труда. Я, например, обмотал ее черной изолентой с зелеными вкраплениями. Крюк был пластмассовый, и я специально ездил к отцу на завод, чтобы с помощью плавильной установки подогнать его под размер мяча. Чтобы кидалось лучше.
Гвоздь прилепил на свою палку какой-то нелепой бахромы. Муха покрасил крюк в оранжевый цвет. А у Вани…
У Вани была профессиональная клюшка из титановых сплавов с удобным хватом и широким и цепким крюком. Марина Валерьевна привезла ее с чемпионата мира в Финляндии. По этому поводу все ему ужасно завидовали, но никто не показывал виду. Хотя стоит признать, что и играл Ваня лучше всех нас. Может, все дело было в клюшке, а может — и нет.
Хорошенько потренировавшись, мы пошли на ужин. Столовая находилась прямо на опушке густого леса, рядом стояли два теннисных стола и порушенная детская карусель, со временем превратившаяся в курилку.
В очереди у входа пищали и дрались толпы малышей из младших отрядов, визгливо смеялись какие-то телки нашего возраста, степенно ждали суровые парни из первого отряда. Второй отряд тоже был в очереди. Я начал высматривать наших поверженных врагов. Наконец, углядел — они стояли в кучке других пацанов и что-то оживленно рассказывали. Я бы поставил миллион против одного на то, что смогу угадать, о чем они говорят.
— Слышь… — ткнул меня в бок Иван — Видал второй отряд?
— Видал, не слепой. И что думаешь?
— А что тут думать? Ничего хорошего — вот что я тебе скажу. Ничего хорошего.
— Посмотрим. Может все нормально еще обернется. Что раньше времени настроение-то себе портить — попытался соврать я.
— Ну, ну… — горько ухмыльнулся Вано — Ну, ну…
Гвоздь с Мухой тоже все видели и ничего не говорили. Все и так было понятно. Пацаны из второго не стесняясь показывали на нас пальцами своим друзьям и что-то шумно обсуждали. Мы отводили глаза и просто стояли в очереди. От такой постановы аппетита особо не прибавлялось. Поклевав тефтели с толченой картошкой, и запив все это дело вишневым компотом, мы отправились покурить на карусель.
— Вообщем, пацаны, дело походу баста — заявил Гвоздь — или сегодня ночью или завтра днем придется выяснять у кого яйца крепче — у нас или у петушков со второго отряда.
— И что ты предлагаешь? — усмехнулся Муха — Петушки со второго отряда… Ты видел их там сколько? Только в той толпе человек десять стояло. Даже если остальные за них не пойдут, все равно нас только четверо. Четверо, всекаешь? А их — десять.
— И что, что четверо? Мало что-ли? — огрызнулся Гвоздь — Ты же там что-то базарил насчет чувака из первого отряда. Вот сходи да поищи его. Дай ему пачку сигарет, чтобы за нас врубился.
— Блядь… — поджал Муха губы — Ну, причем здесь чувак из первого отряда? Что, думаешь, он так сразу за нас врубится и усмирит десять человек не сильно младше его? Я вообще тогда просто так сказал насчет этого чувака. К слову пришлось…
— К слову пришлось, к слову пришлось… — передразнил его Гвоздь — если за базар не отвечаешь, вообще лучше молчать тогда.
— Да пошел ты — спокойно ответил Муха — Пошел ты. Нехуй было героя из себя корчить. Спецназовец недоделанный! Ты же нас в это дерьмо втравил.
Иван нервно курил и сплевывал в пробитый центр карусели. У меня подрагивали коленки и непроизвольно сжимались мышцы на руках, хотелось что-нибудь делать, но только не сидеть вот так и не рассуждать. Я выкинул истлевший окурок, достал еще одну и снова закурил. Остальные сделали также. Никотин был нарасхват.
— Короче, пошлите в корпус — докурил Иван — Там по ситуации будем решать.
Молча, мы поднялись с карусели и почапали в комнату. Ужин почти закончился, и струйки шумной ребятни стекались в корпус. Кто — готовиться ко сну, кто — к долгожданной дискотеке, а мы — к потенциальным пиздюлям.
Вечер прошел быстро. На диско не пошли, тупо сидели в комнате и играли в карты. Пару раз заходили стрелять сигареты парни из команды. Заглядывали знакомые телки из второго отряда. Одна доверительно сообщила, что их парни собирают против нас коалицию. Якобы мы совсем охуели, предъявы кидаем не по понятиям и все такое. Тоже мне новость.
В одиннадцать пришла Марина Валерьевна и объявила отбой. По всему корпусу выключили свет, дверь оставили приоткрытой, по коридору прохаживались старой закалки вожатухи и периодически злобно цыкали в ответ на смешки из темноты комнат.
— Не знаю как вы — прошипел Гвоздь — А я свою клюшку рядом с головой поставил. Если они ночью ломанутся, я двоих минимум уложу. Клюшкой мне не привыкать размахивать.
— А как ты ее поставил? — громыхая во тьме, спросил Иван — У меня так не стоит, падает все время…
— Да у тебя вообще не стоит. Гы-гы-гы… — прошелестел Муха — Это все из-за клюшки у тебя не стоит. Титановые сплавы плохо на потенцию влияют…
Все прыснули со смеху. Я зажал себе рот ладошкой и громко захохотал, разбрызгивая слюни по подушке. В темноте все шутки становятся в несколько раз смешнее, а эта и сама по себе была ничего. Из коридора послышались гулкие шаги суровой вожатухи.
— Кипиш, кипиш… Паца, вожатуха идет…
Мы притихли, но смех давил все сильнее и сильнее. Приоткрылась дверь и в просвете показалась кудрявая шевелюра старшей вожатой.
— В чем дело, молодые люди? — грозно спросила она — Почему не спим?
Мы молчали. Смех буквально разрывал внутренности.
— Да понимаете, Наталья Константиновна, беда… у Вани не стоит… — еле слышно, сквозь смех прохрипел Гвоздь.
И тут грянул гром. Это было последней каплей. Силы по подавлению смеха кончились у всех одновременно, и мы начали ржать. Громко и бесцеремонно ржать, хохотать, извиваясь и расползаясь по кроватям. Старший воспитатель чернела в дверях от злобы, а мы гоготали не в силах остановиться.
Вдруг на пол упала Ванина клюшка, и мы начали ржать еще больше. Это был конец. Я изо всех сил пытался закрыть рот руками или подушкой, но ничего не мог поделать со смехом. Страшная сила этот смех.