— Открывай давай! — шипит он — Пропустишь свою очередь, ща Гвоздь очухается и еще раз пойдет.
Открываю дверь, забегает Ваня, правой рукой зажимая спадающий гондон. Торопливо стягивает его, включает кран и набирает полную резинку воды. Гондон становится похож на небольшую водяную ракету.
— Т-ты это нахуя делаешь? — еле ворочу языком.
— Как, нахуя? — удивляется он — Чтобы проверить. А вдруг он порвался или дырявый был? Вот, видишь — завязывает он ракету узелком и сжимает — Вода не вытекает — значит все заебись. Вся сперма осталась внутри.
— Вижу, вижу… Ты че так быстро? Я думал, ты дольше будешь…
— А чего там тянуть? Сунул-вынул, поработал тазом — вот и все дела. Проще, чем на физре. Ты вообще собираешься идти? А то я могу еще раз сходить.
— Собираюсь — собираюсь…
Вываливаюсь из ванной, с трудом сохраняя равновесие. Боковым зрением вижу Гвоздя с Мухой. Они нашли какую-то хавку, разогревают воду в кастрюле. Пельмени, наверное. Жрать хочется.
Иду в дальнюю комнату как во сне. Коридор то сужается, то расширяется. Меня шатает, стены стараются ударить в плечо. Уворачиваюсь от одной, но другая больно атакует справа. Шершавые доски на полу норовят укусить за ногу.
Захожу в комнату, чуть не разбив стеклянные створки. Нещадно кружится голова. За окном уже потемнело, и Муха включил в комнате свет. Вместо люстры с потолка раскачивается обычная лампочка, наполняя комнату ярким желтым светом, бьющим прямо в глаза. Лера лежит на полу в одних трусах и стеснительно прикрывается лифчиком. Трусы у нее белые, простые, но загорелые ноги выглядят лучше всего, что я когда-либо видел. Загар, видно, с лета еще не сошел. Я вот уже белый как поганка.
— Привет — улыбается она — Ну ты уже что-то совсем хороший.
— Да, от водки этой дало — стараюсь говорить бодрее. — Может, паленая была. Но это так, временный эффект, вообще водка — классная.
— Да ну. Ничего классного. Хорошо, что я много водки не пила. Жалко, вино кончилось. От вина ведь совсем другой эффект…
— А чем другой? — стараюсь незаметно лечь рядом. Получается не очень. — Как-то сильно отличается что-ли?
— Конечно, ты что. Очень сильно отличается. Вино — оно веселья что ли больше дает… — закатывает она глаза — А водка — очень сильный напиток, от него крышу напрочь сносит.
— А мне нравится, когда крышу напрочь сносит! — осторожно приобнимаю я Леру за плечо.
— Ага… — улыбается она.
Молчим секунд пять, я достаю сигарету.
— Будешь курить? — спрашиваю.
— Давай — с радостью соглашается она. — Курить мне нравится. Есть какой-то кайф от всего этого процесса. Достаешь сигарету, прикуриваешь, пускаешь дым… Смотри, я колечки умею делать.
— Да ну — затянулся я.
— Да! Вот. Смотри внимательно.
Лера серьезно сжимает накрашенные губы в форме ануса и начинает выпускать колечки. Не очень профессионально, но для телки — потянет. Овальной формы дым расплывается по комнате.
— Хочешь, я тебе реальные колечки покажу?
— Давай.
— Учись — я мощно затягиваюсь и начинаю выпускать профи-колечки. Сначала маленькие, но четкие. Затем — все больше и красивее. Мои колечки расплываются в окружности. Комната вся наполняется дымом.
— Научить? — спрашиваю.
— Ага.
— Закрывай глаза.
— Зачем?
— Закрой, потом узнаешь.
Лера закрывает глаза, я откладываю сигарету в пепельницу, мгновенно обхватываю ее загорелое тело и начинаю облизывать губы. Помада уже почти расплылась, и я стараюсь не думать, что тут недавно были губы всех моих друзей. Наваливаюсь всей тяжестью и пытаюсь расстегнуть лифчик. Получается неважно. Упорствую. Не отстраняется. Под натиском лифчик все-таки сдается и падает на пол. Мацаю груди — небольшие, но упругие. Сильные ноги, крутые бедра, сейчас — сейчас…
Класс.
Сосемся минут пять, я уже всю ее искусал. Пора — думаю.
Прибор мой уже начинает вставать, но как-то робко, неуверенно. Правой рукой из заднего кармана достаю гондон, отлепляюсь от Леры. Пытаюсь надеть, но мой дружок его как будто боится. Сразу падает. Я пыхчу, обвиваю Леру еще два раза, но все безуспешно. Я подбадриваю его свободной рукой, пытаюсь представить Памелу. Бесполезно. Как только я отрываюсь от Леры, мой хуй становится вялый как желе. Что за напасть? Почему именно сейчас, Господи? Я сажусь и закуриваю. На Леру стараюсь не смотреть.
— Извини. Что-то не получается… — говорю куда-то в сторону — Наверное, от алкоголя. Так-то я нормальный, ты не подумай, у меня уже было.
— Да не волнуйся — хрипло отвечает она и тоже закуривает — Всякое бывает. Ты, главное, в голову не бери. Можем просто поговорить.
— Давай. Просто поговорим. А ты чем вообще занимаешься?
— В смысле?
— Ну, в каком универе учишься? На кого? Работаешь где-нибудь?
— Конечно. Уже почти отучилась на товароведа в аграрном. Сейчас диплом пишу и на заводе подрабатываю.
— Ммм… Кем?
— Товароведом.
— А, понятно. И как? Интересно?
— Ну так, в принципе интересно. Сейчас, правда, немного платят, а когда на полную ставку выйду — там уже нормально должно быть. А ты на кого хочешь учиться?
— Да не знаю еще. На экономиста, наверное. А, может, и на инженера. Как вступительные сдать получится.
— Понятно.
Молчим секунд тридцать. Одеваемся и курим. Друг на друга не смотрим, как будто из театра вышли только что.
— Пойдем, на кухню, наверное — предлагаю — Там пацаны заждались уже. Выпьем еще по одной.
— Ага, ты давай, иди, а я сейчас в ванную забегу — тушит она сигарету.
В комнате уже топор можно вешать. Голова все еще кружится, но уже не так сильно. Я открываю окно, врывается ветер. Отлично, как раз нужно проветриться. Жадно вдыхаю холодный воздух. Лера удаляется в сторону ванной, а я иду на кухню.
Пацаны бухают и бухают жестко. От литровой бутылки осталось максимум грамм сто пятьдесят. Пахнет съеденными пельменями. Трэш и угар.
— Ага — орет проснувшийся Гвоздь — Чемпион вернулся?
— Вернулся — вернулся… — неохотно отвечаю.
— А че так долго-то? Не одну палку поставил, что ли?
— Так получилось. Вы мне пельменей хоть оставили?
— Неа — смачно рыгает Муха — Там на троих-то мало было. Ты бы дольше еще был — мы бы и водки не оставили.
— Ну и пидарасы же вы. Друзья называется.
— Да ладно — говорит Иван — Что, где там Лерок? Устала, поди?
— Подмываться пошла.
— Ггг-ыыы — ржет Гвоздь — ей это сейчас точно не помешает.
Я беру бутылку водки и отхлебываю из горла. Плююсь, горько. В горле как будто черти пожар развели.
— Ты че, охуел! — вскакивает Муха — Мы тут по двадцать грамм цедим, а ты из горла глотаешь!
— Да ладно, не пизди. Новую купишь.
— Ты денег дашь?
— У папика попросишь.
— Вот сам и попросишь.
Вся кухня пропахла смрадом из пельменей, водки, сигарет и перегара. Везде грязно, от балкона холодно дует.
— Я, короче, домой пошел — говорю.
— Нахуя? — с удивлением спрашивает Гвоздь.
— Просто так, хуево что-то. Домой захотелось.
Разворачиваюсь и ухожу в прихожую. Шнурую кеды, пацаны молчат.
— Не дала что ли? — слышу едкий голос — Да не ссы ты так, в другой раз все получится.
— Да пошел ты нахуй! — ору, громко захлопываю дверь и бреду к лифту.
Сигареты кончились, а курить хочется жуть. Глоток водки перетекает из горла куда-то вниз, к самому нутру. Снова дает в голову. Выхожу из подъезда, на улице уже темно. Никто не играет в квадраты, песочница пустует, даже собак не видно. Сдохли все, что ли? Не торопясь, иду к своему подъезду. На пути возникает Котя. Этого еще не хватало.
— Здорово, Снежок? Откуда такой красивый? — как обычно ухмыляется он своим гнилым ртом.
— Да бухали с пацанами, на Мухиной хате второй.
— А меня что, сложно было позвать?