— Кто такой Женька?
— Репортер, который сунул тебе газету. Тот еще пройдоха. Его статьи и очерки очень популярны. Зовут его Евгений Метлицкий.
Журавлев едва удержал руль в руках.
— Самозванец! Ублюдок!
— Что с тобой?
— Евгений Метлицкий — мой партнер и живет теперь в Москве. Да, он был известным репортером, и его знал весь Краснодарский край, но он уже давно сменил профессию и в этих краях не появлялся больше года.
— Какая разница! Освободилась ниша, и другой ее занял. Один пройдоха ушел, другой пришел, а подпись под статьями осталась та же. Позвони своему приятелю в Москву, они наверняка друг друга знают.
— Еще чего! Время тратить на. всякую ерунду. И ты хочешь сказать, что этот самозванец принял тебя за свою?
— Женька не дурак. Я это сразу поняла. Он же видел, что я приехала с тобой, а тебя узнал по фотографии в газете. Глаз-то наметанный. Вот он сам ко мне и подвалил. И информацию мне подкидывал с тем расчетом, чтобы я ею с тобой поделилась. А то ему делать нечего — со всеми откровенничать. Ты что, сам этого не понял?
— Прощупывает почву?
— Конечно. Он хочет что-то сказать, но пока не решается.
— То-то он крикнул мне: «Еще увидимся!»
— Парень осторожничает. Может, ты и впрямь маньяк,. Хочет собрать необходимые справки. Пусть собирает. Он дал мне номер своего сотового телефона. Так что мы его найдем при необходимости.
— Это хорошо. Сообщники из местных нам могут пригодиться.
— Сейчас о конвертах надо думать.
И опять у Журавлева кольнуло в затылке: они подъезжали к злополучной бензоколонке.
— Попробуем прояснить ситуацию. Посиди в машине.
Журавлев притормозил и остановился метрах в двадцати от заправочной станции.
Его интересовал тот парень, которого вчера ночью он так и не нашел. На этот раз ему повезло больше. Мало того: он увидел друга по несчастью.
Парень лет двадцати пята скучал на скамейке, а его рыжая голова была обмотана белым бинтом. Вряд ли он ему чем-то поможет. И все же Журавлев решил попытать счастья и присел рядом.
— А чего не подъехали? Шланг не дотянется. Или бензин кончился? Так я помогу докатить.
— Спасибо, дружок. Но о бензине мы подумаем чуть позже. А сейчас давай поговорим о твоей голове.
Заправщик прищурил глаза.
— Бог мой, это вы?!
— Вовсе нет. Меня зовут граф Дракула. Не стоит суетиться. Поговори со мной, если ты не хочешь, чтобы я высосал из тебя все до последней кровинки.
Парень вскочил со скамейки и попытался убежать, но Журавлев подставил ему ножку, и тот распластался на асфальте.
— Не стоит ставить перед собой невыполнимых задач. Хочешь целиком забинтоваться?
Вадим поднял его за шкирку и усадил обратно на скамейку. Только теперь он увидел лежащую газету со своим портретом, на которой тот сидел до своего воздушного сальто.
— Тебе ничего не грозит. Просто ты еще молодой, и у тебя память лучше. Давай вспомним прошедшую ночь вместе.
— Но я же ничего не видел. Меня треснули по башке — и я отрубился. Очнулся, когда менты на меня ведро с водой выплеснули. О том, что здесь произошло, я прочел в газетах. Даже менты меня не стали расспрашивать.
— Тем лучше. Им вообще много знать — вредно. Как это случилось?
— Черт его знает! Ночью машин вообще не было. Я сидел здесь на лавочке и читал. Потом задремал. Вдруг меня кто-то будит. Открыл глаза, а передо мной стоит мужик. Солидный, хорошо одетый. Я видел его мгновение. А потом — бац! И я отрубился. Похоже, они здесь устроили засаду, и я им мешал.
— Почему засаду?
— В будке у окна полно окурков. Я не курю, напарник мой тоже. Работа не позволяет. Значит, кто-то стоял у окна и кого-то ждал. Скорее всего, их было двое.
— Двое?
— Окурки от «Явы» и от «Примы». Не может один человек курить разные сигареты.
— Да ты прирожденный сыщик! Отлично соображаешь. Местный?
— Всю жизнь здесь живу.
— А давно работаешь на заправке?
— Пятый год.
— Машины запоминаешь, клиентов помнишь?
— Своих, конечно, знаю.
— И тех, кто проезжал мимо, до того как тебя вырубили?
— Некоторых помню. Очередность, может, не вспомню, но видел, как проехал Менделевич. Это крупный кит. Все стадионы ему принадлежат. Тачка у него классная. Иногда он заправляется у нас. Но его возит шофер. Следом за ним проехала «волга». Вообще-то, странно. Как кто-нибудь проезжал из своих, так следом ехало сопровождение. Вот только Шурка Шелест оторвался. Ух, лихой мужик! Он раньше шоу по ящику вел, а потом ушел с телевидения. Примчался на двухместном красном «порше». Зверь машина! Сделал такой трюк, что я прибалдел. Крутой вираж — и его «порше» заехал за будку. Я подумал, что он пьяный, но он ни в одном глазу. Тут следом опять пролетела «волга». Но они даже не думали, что он спрятался за будкой. Я побежал туда. Испугался, что он мою машину расквасит. Я ее всегда за будку ставлю. Там места на три машины хватит. Удобно — и на дороге не мешает. Прибегаю, а Шурка меня за рукав хвать! «Дай мне свою колымагу, Стас», — говорит. Меня Стасом зовут. Я прибалдел. А он: «А я тебе свою в залог оставлю. Идет?» Ну, я дал ему ключи от своей «пятерки», и он на ней поехал дальше. Из-за этого мне пришлось меняться с напарником и на вторые сутки оставаться дежурить. Он только недавно объявился и обменял машину. Разве я мог его тачку кому-то доверить? Вот и сторожил.
— Откуда же у него деньги на такую машину?
— У него вообще нет машины и денег не бывает. Телка у него богатая. Дочка местного миллионера. Запудрил бабе голову, так она его и кормит, и поит, и свою машину дает. Страшный, как черт, а бабы по нему сохнут. Язык у него хорошо подвязан. Кому хочешь мозги запудрит.
— С Шелестом все ясно. Кого еще видел?
— Родиона Омельченко из Краснодара. Этого все знают. Важная персона. Политический комментатор с телевидения. Тоже: как в Сочи приезжает, всегда я его заправляю. Полсотни на чай подкидывает. Шикует мужик. Останавливается только в «Магнолии», держит марку. У него БМВ седьмой серии.
— Что такое «Магнолия»?
— Отель. Богатый отель.
— А у него квартиры нет?
— Так он же живет в Краснодаре. Там региональное телевидение. А в Сочи у них корпункт. Приедет на день-два, соберет материалы — и домой.
— Корпункт программы «Неделя»?
— Ну да.
— Кого еще видел?
— Больше не упомню.
— И за это спасибо. Мне бы твою память! За Омельченко тоже «волга» проехала?
— В том-то и дело.
Журавлев встал, похлопал парня по плечу и направился к своей машине. Сделав два шага, он вдруг остановился и вернулся назад.
— Послушай, Стас. Покажи мне свою машину.
— Ради Бога. Только на вашу «копейку» я ее не обменяю.
— Ясное дело.
Они зашли за легкое строение станции, и Журавлев увидел машину заправщика. Больше у него вопросов не возникло.
Когда он сел за руль, Лика спросила:
— Ну о чем можно разговаривать столько времени?
— Послушай, Звереныш, твоего Евгения Метлицкого зовут Шура Шелест. И я так думаю, что у него находится один из конвертов. Ведь он был вчера на приеме у Зернова, а потом устроил гонки с преследователями и ушел от них. Во всяком случае, мы знаем, что он жив. Уже хорошо. Теперь можно догадаться, что он делал возле дома Зернова с остальными репортерами. Скорее всего, он так же, как и я, опоздал к Садальскому и поехал сегодня к Зернову за новыми инструкциями. Никто из курьеров не знает, к кому в конечном итоге должны попасть конверты. Прокурор перемудрил со своей конспирацией. И если те курьеры, что еще живые, опоздали к адвокату, то они понятия не имеют, что им делать с докладом дальше.
— Мы можем позвонить Шелесту.
— Непременно. Я кое-что еще узнал. Но нам надо закончить с мелочами, а потом приниматься за главное.
Машина въехала в город.
— О каких мелочах ты говоришь?
— Мне нужно найти корпункт телепрограммы «Неделя».
— Хорошо. Что же мы будем терять время? Ты займешься Родионом Омельченко, а я буду искать Евгения Метлицкого. По-другому его не надо называть. Если он хочет быть Метлицким, пусть им будет. Стоит мне назвать его Шурой — как я его спугну. Ведь он не уверен на сто процентов в том, что ты не маньяк, а я не твоя сообщница.