«Похоже, дружище, очень скоро я выясню, кому же принадлежат данные необычные ходулинки…» — прошелестел про себя «рыжий медведь». Ратибор поднялся и крадучись, легонько двинулся по следу, ведущему в самое сердце Багряных топей. Меч, уверенно впившись потёртой рукоятью в загрубелую ладонь могучего исполина, с лёгким шуршанием тут же выскользнул из ножен.
— Нашлёпки есть, уже хорошо, — с недоброй усмешкой проворчал себе под нос Ратибор, быстро наткнувшись на другой, схожий отпечаток. — Значит, как я и предполагал, это никакой не дух, а вполне себе телесная, неведомая нам ранее тварь непонятного происхождения. Которую можно пощупать вострым булатом, то бишь разделать на отбивные… Что не может не радовать!
Интуиция, никогда ранее не подводившая молодого богатыря, бешено забилась в груди, аки пойманная сетью дикая пташка, истошным клёкотом предупреждая Ратибора о нешуточной опасности. Рыжеволосый воин замер на самом краю лесного болота, вскользь про себя отметив, какая вдруг тишина воцарилась в округе: песни птиц, пересвист цикад, кваканье лягух как-то резко зачахли; даже шум ветра и тот, казалось, куда-то пропал. А вот почему данную топь прозвали Багряной, было ясно с первого взгляда: невесомая, кровавого цвета дымка висела над непроходимой трясиной.
— Похож туман этот румяный на пыльцу от диковинного розового лотоса, что в изобилии покрывает здешнюю торфянку… — Ратибор задумчиво посмотрел на ближайший малиновый цветок, а после внимательно, насколько это представлялось возможным, вгляделся в мутную глубь зыбуна. — Аль, может, как раз от местного торфа столь необычные испарения и витают в воздухе?.. Но чудно, право слово! Матушка-природа умеет удивить.
В этот миг прямо перед бережком, на котором стоял могучий берсерк, салатово-красноватый ковёр из лотоса и ряски, покрывавший болотце, раздвинулся, и с лёгким всплеском из водоёма медленно принялось подниматься, как бы разгибаясь из скрюченной в три погибели позы, совершенно жутчайшее создание, один вид коего способен вселить дикий ужас в сердца подавляющего большинства людей. Практически выпрямившееся страшное существо оказалось очень высоким, под четыре метра ростом, не меньше, и сильно походило на внезапно ожившее коренастое деревце неизвестной богатырю породы.
Голова болотного чудища донельзя напоминала дубовый пенёк, украшенный терновым венцом на макушке. Вместо лба — шишковатый нарост. Чуть ниже располагались покрытые густым бурым мхом надбровные зигзагообразные дуги, под ними — два низко посаженных глазища-щёлочки с изумрудно-каштановым отливом. Нос представлял собой раздвоенный подсохший сучок; заместо рта щерилось тёмным провалом небольшое округлое дупло. Уши — две веточки с зелёными листиками овальной формы на их концах, забавно топырящиеся в разные стороны. Туловище продолговатое, плотного строения, покрытое белёсым лишаём, древесными грибами и узловатыми смолистыми отростками. Имелось у вставшего во весь свой гигантский рост чудовища, находившегося по колено в трясине, по две трёхпалых руки и явно таких же трёхпалых ноги да что-то наподобие длинного, заострённого на конце хвоста, который, по всей видимости, служил болотному жителю как дополнительной опорой при передвижении, так и оружием, а при необходимости — лишней лапой. Проще говоря, пятой конечностью. А вот верхней или нижней, похоже, зависело от ситуации.
— Вот те на! — поражённо выдохнул Ратибор, с поистине ребяческим любопытством уставившись на выросшего напротив древовидного великана. Дюжий ратник сразу, на интуитивном уровне признал в объявившемся напротив духе Багряных топей легендарного хозяина чащоб, о коем сложено столько былин и сказаний. — Да ента, никак, сам лешак собственной персоной!.. Неудивительно, что Зелим, на пару с конём, так обтрухались да помчались прочь!..
Но леший (а Ратибор совершенно верно опознал властелина пущи) явно не был настроен на миролюбивый разговор с незваным гостем. Молнией метнувшийся из левой руки лисуна гибкий плющ, чем-то похожий на лиану, крепким арканом обвил правую ногу рыжего воина и легко поднял того в воздух. Впрочем, тут же с ветерком мелькнул добрый булат, споро перерубающий упругий отросток; поначалу чуть отвлёкшийся на созерцание страшилы русич затем проявил отменную реакцию, ловко перерезая сцапавший его пластичный стебель. Который, похоже, приходился обозначившемуся в противовес былинному созданию одним из его трёх пальцев на левой лапище. Покровитель болота обиженно засопел; в тот же миг второй изгибистый вьюнок обхватил торс Ратибора, опутав тому пятерни. Молодой богатырь напрягся, повёл могучими плечами — и с громким треском разорвал сковавшие его древесные оковы.