Он собирался что-то сказать, но все слова почему-то вылетели из головы. Да и что тут скажешь? Мне жаль? Прости? Я пытался? Положить руку на плечо? Гарри злила собственная беспомощность. А ведь он был не виноват. Но на душе всё равно было гадко.
Только что, на заседании Визенгамота он честно изложил все факты. За Малфоев, против Малфоев, всё как есть. Или почти всё? Он всё сделал правильно, так он считал. Рассказал о том, как Нарцисса Малфой неожиданно спасла его в последний момент, когда он лежал безоружный почти что у самых ног Волан-де-Морта. О том, как Драко Малфой пытался помешать Винсенту Крэббу убить его в Выручай-комнате. Правда почему-то он умолчал об очевидных мотивах этого «благородного» поступка.С трибун на него взирали ошеломлённые лица Рона и Гермионы. Почему-то это тоже показалось ему правильным. В памяти невольно возникло бледное лицо матери Драко. Гарри мог поклясться, что в эту минуту, прикованная к железному креслу в центре зала суда она прошептала «спасибо».
И тем не менее, всего этого было недостаточно. На счету у Малфоев было слишком многое, Гарри знал это, как никто. С Пожирателями не церемонились. Всё волшебное сообщество жаждало справедливости. И он, Гарри, тоже думал, что жаждет. Но почему тогда на душе было так паршиво? Почему, когда прозвучал приговор, его сердце предательски сжалось? Потухший взгляд Люциуса Малфоя, какого-то слишком маленького, слишком безобидного в мрачной тени нависших над ним дементоров. Взгляд человека, которому до конца жизни предстоит не увидеть больше ничего, кроме холодных стен тюрьмы. Нарцисса Малфой, ей дали всего пять лет. И тем не менее, при одном взгляде на её бледное больное лицо Гарри ясно понимал, что она уже не вернется. Она ни на секунду не отрывала взгляда от Гарри, когда её уводили, всё время что-то шептала. Гарри хотелось провалиться сквозь землю. Они это заслужили. Заслужили ли? И почему ему так стыдно?
Драко Малфоя оправдали. Гарри стоял у него за спиной, не решаясь подойти. Да и что он мог ему сказать.
Сцена переменилась.
Тёплая июльская ночь. Гарри сидит на кухне своего недавно купленного, маленького, но уютного дома. Перед ним на столе сегодняшний выпуск «Пророка» и наполовину опустошенный стакан виски.
— Ты здесь? — чуть сонный заботливый голос Джинни, спустившейся из спальни в короткой ночной сорочке и мягких домашних туфлях, возвращает его к реальности, — не спится?
— Никак не выходит из головы, — нехотя признается он.
— Ты не виноват, — Джинни говорит уверенно. Она искренне верит в свои слова.
— Наверное, — задумчиво вздыхает Гарри. Хотел бы он перенять хоть каплю её уверенности.
Джинни подходит сзади, обнимает его, целует в висок. Она потрясающе пахнет. Мёдом, орехами, карамелью. Разве может человек так пахнуть?
— Пойдём спать, ладно? Тебе вставать через два часа.
— Ты ложись, я скоро приду.
Джинни не спорит. Окинув его своим проницательным взглядом, она удаляется, уютно поглаживая заметно округлившийся живот.
Гарри стискивает стакан и возвращается взглядом к короткой сухой статье на третьей странице, втиснутой между «О незаконном сбыте конфискованных котлов» и весьма объёмной статьёй «Рекордное падение курса галлеона: начало кризиса или новые возможности?»
Без заголовка.
«Вчера вечером в тюрьме Азкабан скончались двое заключенных: бывший сподвижник Сами-Знаете-Кого Люциус Малфой и его жена Нарцисса Малфой, урождённая Блэк. Тела были найдены утром на полу своей камеры. Несмотря на то, что причина смерти официально не объявлена, предположительно супругами было совершено двойное самоубийство. Каким образом заключенным удалось прервать свою жизнь, также пока остаётся загадкой. В настоящее время разыскивается сын покойных Драко Малфой с целью решения вопроса о погребении и получении наследства».
Гарри залпом осушил остаток виски. Не виноват, повторял он себе. Не ви-но-ват. Нечестно, промелькнула у него вдруг странная, сопряженная с какой-то детской обидой, мысль. Нечестно. Это просто нечестно. Они хотели убить тебя. Джинн чуть не погибла из-за них. Они помогали Волан-де-Морту. Они заслужили. Должны были ответить за свои поступки. Я боролся, я победил. Почему я должен из-за этого страдать?
На глаза ему вдруг попался его собственный снимок на другой странице газеты. Гарри Поттер, мальчик, который выжил. Мальчик, который победил.
Мальчик, который запутался.
Гарри тяжело вздохнул и уронил голову на согнутые в локтях руки.
Другое воспоминание.
Вечер. Всё та же уютная маленькая кухня в новом жилище Поттеров. Гарри уплетает бифштекс и с теплотой наблюдает за тем, как Джинни, его молодая жена, в своем элегантном домашнем платье ловко на лету вскрывает бутылочки со сливочным пивом, а затем изящно левитирует их на стол.
— И всё же, — Джинни усаживается рядом, — ты мог бы попробовать его навестить.
Гарри слегка нахмурился.
— Как ты это себе представляешь, а, Джинн? — мягко спрашивает он, стараясь не выказывать раздражения. Тема разговора уже порядком ему надоела.
— Откуда ты это вообще подцепил? Джинн. Хм, — она забавно хмурит брови.
Гарри пожал плечами.
— Ниоткуда. Просто прицепилось. А тебе не нравится?
Джинни задумчиво улыбнулась, и принялась разворачивать очередную шоколадную лягушку.
— Не знаю, — ответила она, — скорее непривычно. Мои-то всегда называют «Джинни». Но с другой стороны, Джинни — это что-то маленькое, невнятное, а вот Джинн — звучит гордо. Как «джин». И всё-таки ты мог бы попробовать его навестить.
Гарри с усталой улыбкой взглянул в её живые янтарные глаза.
— А ты-то чего о нём так печёшься, а?
— Наверно ему сейчас очень одиноко, — со всей серьезностью ответила она, — а ещё думаю, что тебе это поможет.
Гарри устало вздохнул и отправил в рот последний кусок бифштекса.
— Попробую, — невнятно пробурчал он с набитым ртом.
— Вот и ладненько, — весело пропела Джинни, — ой, посмотри, да тут ты! С тобой что, уже и лягушек делают?!
Кухня и Джинни вдруг исчезли, её сменила тесная холодная комната.
Холодно. За окном льёт как из ведра. Ветхие рамы напряженно поскрипывают при особо резких порывах ветра. Гарри до ушей натягивает тонкое прохудившееся одеяло на своё голое тело, но теплее от этого не становится. Постельное бельё неприятно липнет к мокрому от пота телу. Снизу из паба доносятся хмельные голоса засидевшихся посетителей «Кабаньей головы». Кровать предательски заскрипела, когда он попытался перевернуться на бок. Рядом с ним, такой же мокрый и голый, лежит Драко Малфой.
Перед широко раскрытыми глазами Гарри маячит страшное навязчивое видение. Холодное сырое подземелье. Он прикован к железному креслу в зале суда. С трибун на него смотрят испуганные не верящие глаза миссис Уизли. Нескрываемое отвращение, застывшее на лице Рона. Джинн…резко встаёт и покидает помещение, не удостоив его ни единым взглядом. Гарри Поттер, что вы можете сказать в своё оправдание? — звучит откуда-то его собственный неправдоподобно суровый голос. Больше всего на свете Гарри хочется провалиться сквозь землю. И вместе с тем, он сильнее сжимает холодную влажную ладонь Драко.
«Помогло» — мелькает отвратительная циничная мысль у него в голове.