Мираж рассеялся. Перед глазами вновь предстало бледное лунное лицо.
— Очаровательно, — произнёс Малфой с неприятной усмешкой, — Я сейчас расплачусь. Блистательный Гарри Поттер спасает безутешного Драко Малфоя от потенциального самоубийства. Даже не знаю, чего я больше хочу теперь: трахнуть тебя или придушить.
— Я уж точно второе, — тихо пробурчал Гарри и отвёл взгляд.
— Я отравил их, — Малфой сказал это таким будничным тоном, что Гарри чуть не поперхнулся собственной слюной.
— Ты что?
— Родителей, — пояснил он, — передал им яд. Они так хотели. Я согласился, не сразу, конечно. Мама была больна. Дальше было бы только хуже. Отец бы не вынес. Мы решили, что так будет…лучше.
— Ты не говорил.
— Сейчас сказал.
Гарри пристально и беспомощно вглядывался в спокойное лицо, в тонкие губы, ровно и гладко произносящие эти жуткие слова. Гарри не представлял, что он может ответить. Но Малфою, кажется, и не нужен был ответ. Он так и смотрел в свою книгу, слегка сдвинув брови.
— Об этом узнают, — тихо произнес Гарри, — это только вопрос времени. Тебя будут искать. Причём велик шанс, что по твою голову пошлют именно меня.
Малфой усмехнулся так, будто сказанное Гарри было лишь несмешной шуткой.
Молчание.
Гарри лежал, погрузившись в свои мысли. Пытался уложить в голове услышанное. Он не знал, сколько времени прошло. А потом поймал себя за тем, что вновь рассеянно водит пальцами по выцветшей Чёрной Метке на руке Драко.
— Тебя это возбуждает? — буднично осведомился наблюдавший за ним всё это время Малфой.
Гарри слегка передернуло. Минуту назад этот человек признался в убийстве своих родителей так, как будто обсуждал новости за завтраком, а теперь спрашивает, возбуждает ли его…
— Ни капли.
Малфой хмыкнул. Слегка коснулся пальцем тыльной стороны руки Гарри, и в следующую секунду это место пронзила жгучая боль. Гарри изумлённо уставился на свою руку. Мерзкие слова, выцветшие со временем, как змея на руке Драко, светились ярким белым светом. «Я не должен лгать».
— Напомни мне, почему я до сих пор не ушёл? — устало процедил Гарри свозь зубы.
Малфой слегка пожал плечами.
— Дай подумать. Потому, что по непостижимым для меня причинам чувствуешь свою вину в смерти моих родителей, — он загибал пальцы, — потому, что испытываешь эту свою приторную благородненькую жалость ко мне, от которой меня, кстати, просто воротит. Потому, что тебе всё время нужно кого-то спасать, и ты почему-то решил выбрать для этой цели меня. Потому, что твоя жена — сильная и самодостаточная женщина, и ты её, конечно, любишь, но тебе позарез необходимо время от времени тешить своё героическое эго. Потому, что ждёшь, что я каким-то образом отпущу тебе все твои грехи. Ну и наконец потому, что к несчастью для тебя, ты узнал, что с мужчиной тебе больше нравится, чем с женщиной, уже после того, как женился…
— Хватит. Ты хоть представляешь, как это бесит?
— Интеллектуальное превосходство?
— Нет. То, что я позволяю тебе рыться в моих воспоминаниях, а ты используешь их, чтобы тыкать меня носом в грязь.
— По-моему, «позволять» и «использовать» — слишком сильные слова, — Малфой усмехнулся, — хотел бы я посмотреть, как бы ты этому сопротивлялся.
Гарри в очередной раз вздохнул и подумал, что все эти их «отношения» можно было бы описать вот таким одним глубоким обессиленным вздохом.
— Знаешь, иногда ты бываешь таким ублюдком.
— Люблю, когда ты иногда для разнообразия говоришь правду.
— С тобой я чувствую себя, будто прохожу полосу препятствий, как у Люпина на третьем курсе. Продираюсь через болото, полное гриндилоу, стараюсь не вестись на уловки фонарников.
— Их ещё называют «огни дураков».
— Точно, — кисло усмехнулся Гарри.
— Ставлю, что ты не пройдешь.
— Оставь уже в покое мои волосы.
— Тебе ведь это нравится.
Гарри не ответил.
Он в сотый раз думал уйти, и, конечно, не ушёл, когда в окно постучался необыкновенных размеров чёрный ворон с письмом в клюве.
— У тебя ведь был филин?
— Сдох.
Малфой встал, небрежно стряхнув голову Гарри со своих коленей. Он сосредоточенно читал письмо, слегка хмурился. Гарри отчаянно старался не думать о том, как красиво лунный свет ложится на его лицо, и надеялся, что Малфой достаточно увлечен письмом, чтобы не читать его мысли сейчас.
Он смял пергамент, когда закончил, подошёл к столу. Несколько секунд задумчиво крутил перо в руке. Затем написал что-то, кажется, всего одно слово, и отдал ворону. Тот улетел, громко каркнув, а Малфой так и остался стоять у окна, оперевшись руками на подоконник.
Гарри встал и неспешно подошёл к нему.
— С кем переписываешься?
— С твоей женушкой, конечно. Рассказываю ей, как проходит процесс исцеления Гарри Поттера от душевных травм.
— Если ты сейчас не пошутил, мои душевные травмы превратятся в твои самые обычные физические.
Малфой повернулся к нему, слегка склонив голову на бок.
— Кажется, я ей соврал. Сказал, что всё хорошо.
— Придурок.
Гарри постарался вложить в это слово как можно больше злости. И мысленно отругал себя, когда вместо этого на самом деле подумал что-то совсем другое.
Малфой насмешливо смотрел на него, прислонившись плечом к окну.
Если я его сейчас поцелую, думал Гарри, всё пропало. А если не поцелую, то, видимо, буду жалеть до конца своей чёртовой жизни.
Малфой прыснул, прикрыв лицо рукой.
— Я тебя ненавижу, — сказал Гарри, когда между ними уже оставалось несколько сантиметров.
— И я тебя, — эти слова вернулись ему в губы.
Поцелуй. Сдержанный, мучительно медленный. Настоящая пытка. Невероятно, но, даже целуясь, он умудряется над ним издеваться, думал Гарри. Только уязвленная самооценка не позволяла ему увеличить подчёркнуто неспешный темп прикосновений их губ. Внизу живота безумствовало что-то горячее, ноющее. Он слышал собственные судорожные вздохи и чувствовал, как самодовольно ползут вверх уголки губ, которые он целовал. Если сейчас же не прекратить, я кончу в штаны, как долбаный подросток, подумал он.
— Как мило, — усмехнулся Малфой ему в губы, — надеюсь, ты умеешь пользоваться очищающим заклинанием.
— Заткнись, пожалуйста.
Гарри вдруг почувствовал, как по его щеке стекает горячая слеза. Одна, вторая. Он с удивлением обнаружил, что плачет. Отчего? Вряд ли он мог себе объяснить. От усталости, от отчаяния, от напряжения. Может от всего сразу. Он оторвался от ненавистных любимых губ и резко отвернулся к окну, прижавшись ладонями к холодному подоконнику. Заметил ли Малфой? Заметил, конечно, глупый вопрос.
Гарри упёрся взглядом в свои руки, ожидая очередной шпильки в свой адрес, но её не последовало.
Он вздрогнул, когда холодная рука легла ему на плечо, едва коснувшись шеи.
— Не надо, — произнёс он нетвёрдым голосом, сгорая от стыда за свою слабость, изо всех сил стараясь задушить свои жалкие всхлипы. Вы только посмотрите на него, расплакался во время поцелуя, надо же.
Он не хотел говорить, но слова полились как бы сами собой.
— Я просто кусок дерьма. Моральный урод. Конченый ублюдок, — исступленно шептал он себе под нос.