***
Сириус сидел на мягком пуфе в кабинете директора Дамблдора. Он опирался руками на бархатную ткань сидения, между широко разведённых колен, и с любопытством оглядывался по сторонам. С портретов, которыми были увешаны стены кабинета, на него с осуждением цокали языками предыдущие директора Хогвартса и другие знаменитые волшебники. Они явно не одобряли длинные растрепанные кудри, майку с цветным принтом, виднеющуюся из-под расстёгнутой школьной рубашки, под распахнутой мантией. И в полнейший ужас портрет одной строгой дамы приводила чёрная бандана обмотанная вокруг одного запястья мальчика. На нем явно сказалось магловская мода семидесятых и нового веяния рока, пришедшего на смену бунтарскому, но все же элегантному, рок-н-роллу.
— Так что ты хотел обсудить, мальчик мой? — наконец из дальней комнаты вышел директор, протягивая Сириусу чашку чая.
— Луна… Римуса, — быстро поправился Блэк.
— Люпин? А что с ним? С тех пор как вы, мальчики, «помогаете» ему в полнолуние, он справляется намного лучше прежнего.
— Да я не про его «мохнатую» проблему, профессор, я про его аллергию.
— «Мохнатая» проблема? Как мило! — воскликнул волшебник. — А про какую аллергию ты говоришь?
— Ну у него же, как сказать… Эта непонятная аллергия!
— Мне об этом ничего не известно. Мы тогда придумали приступы аллергии, чтобы оправдать его отсутствие, другой «аллергии» у него нет.
— Ну как же нет. Он постоянно чихает, стоит мне к нему подойти! — подскочил Сириус и пролил на себя пару капелек чая от резкого движения.
— Ах… эта аллергия, — профессор добродушно хохотнул и высушил мокрое пятно на майке Бродяги с помощью заклинания. — Понимаешь, мой мальчик, Римус живет с волком внутри. Он ощущает все гораздо сильнее, чем многие из нас.
— Но от Хвост… От Питера и Джима у него такого нет!
— А у тебя? — хитро прищурился старик.
— Что у меня? — непонимающе переспросил мальчик.
— Ну у тебя рядом с другими друзьями те же ощущения что и рядом с Римусом?
— Конечно! Я люблю его не меньше их! — встрепенулся брюнет.
— Ну раз так, то и переживать не о чем. Как часто тебе хочется находится с остальными ближе чем на расстоянии «чиха»?
Сириус не ответил. Он допил чай и поблагодарив профессора направился в сторону двери.
— Сириус! — окликнул Дамблдор ученика. — Время очень скоротечно, и судьба очень непредсказуема. Не трать то, что есть сейчас, на глупости и подумай над тем, что действительно для тебя важно.
Сириус не обернулся. Он только поднял правую руку, показав знак «победы», так популярный сейчас у магловской молодежи и, опустив голову, вышел.
***
Блэк направился назад в их спальню, находившуюся в башне Гриффиндора. Зайдя, он не обнаружил никого, кроме спящего Люпина прямо на покрывале. Блэк подошёл ближе и присел на край кровати, обдумывая слова профессора. Он неосознанно потянулся рукой и аккуратно, кончиком указательного пальца, погладил щеку друга. Римус поморщился, шумно втянул носом воздух и на его губах расплылась довольная улыбка. Сириус тоже не смог сдержать улыбки. Он склонился ещё сильней и, сам того не замечая, легко поцеловал Римуса в уголок губ, на что Лунатик довольно выдохнул во сне. И тут Бродяга осознал. Люпин не чихал!
— Лунатик!!! — радостно закричал брюнет начиная трясти друга. — Лунатик, Мерлин тебя подери, проснись!
Римус испуганно открыл глаза, подскочил. Осмотрелся по сторонам и, осознав что происходит, громко чихнул.
— Да ты издеваешься! — закричал Сириус. — Нет у тебя никакой аллергии! Это все осознанно! Ты осознанно не хочешь, чтобы я к тебе подходил, и это твоя защитная реакция!
— Не говори ерунды!
— Да я тебя только что поцеловал и ничего!.. — брюнет, поняв что сказал, в ужасе распахнул глаза.
— Ты что?.. — затравленно шепотом спросил Римус.
— Лунатик, прости. Я не хотел, оно само получилось… — начал тараторить объяснения мальчик.
— Ты ничего никогда не хочешь, только все издеваешься надо мной и провоцируешь! — выкрикнул Римус. Видимо, теперь пришла его очередь сбежать и оставить растерянного Сириуса хлопать глазами ему в след.
***
Дамблдор тяжело вздохнул, впуская растрепанного Римуса в кабинет. Он уже собирался идти спать, когда в его дверь застучали. Профессор усадил ученика на тот самый пуф, где ещё недавно сидел Сириус, и обреченно направился готовить такой же чай.
— Что случилось, Римус? — спросил старый волшебник, выходя с чайником из маленькой комнатки под лестницей.
— Это Блэк, профессор…
— А что с ним? У него тоже аллергия?
— Да нет у него… Подождите! А Вы откуда знаете про аллергию?! — встрепенулся и подскочил Люпин.
— Вот как хорошо, что я тебе чай не успел передать, — пробубнил себе под нос профессор, ставя чашку на стол и жестом предлагая Римусу самому ее взять.
— Не успели чай… Да что вообще происходит?
— Твой друг был тут около часа назад. Жаловался, что у тебя какая-то магическая аллергия на него, — Дамблдор по доброму хмыкнул. — Два дурачка. Знаю я эту аллергию.
— Знаете?
— Римус, ну у Сириуса я ещё готов поверить в полную наивность, но ты слишком умён чтобы не понимать.
— А Вы как поняли? — опустил голову Лунатик и, уже с чашкой чая, сел назад на пуф.
— Мальчик мой, ты думаешь, вы первые с такой «аллергией»? — грустно улыбнулся профессор. С этими словами он подал блондину колдографию, которую с нежностью берег много лет.
Римус принял снимок и стал внимательно рассматривать. Двое юношей стояли очень близко и поэтому только при придирчивом изучении можно было заметить, и то когда более высокий парень шуточно пихал плечом второго, их пальцы были крепко переплетены. Но зато взгляды, полные любви, которыми они обменивались, и нежные улыбки были видны всем и сразу бросались в глаза.
— Это Вы?
— Да.
— Это другое. Сириус не испытывает ко мне ничего подобного.
— Ну хоть про себя ты не отрицаешь, — устало потёр переносицу Альбус, забирая снимок и аккуратно пряча его в стол.
— Это значит, что Сириус отрицал это?..
— Нет, он ничего на это мне не сказал. Не думаю, что он сам понимает пока, почему ему так важно быть к тебе ближе, этого вашего, расстояния «чиха».
— Он понимает. Это любопытство и задетое самолюбие. Как же так, неподражаемый Сириус Блэк, и у кого-то на него аллергия.
— Ну раз ты так думаешь, то и тебе мне больше сказать нечего. Иди спать, само пройдёт со временем. Все проходит, Римус.
— А у Вас прошло?