«Я думал, ты на моем языке только говоришь хорошо», — я.
«Названия ваших блюд невозможно произнести трезвым!» — Амин.
«Кстати! — я. — Я думал, вам нельзя пить алкоголь».
«Нам много, чего нельзя».
«Что ещё вам нельзя?»
— Эми-и-иль, приём! Планета земля на связи!
— Что? — Я стыдливо заблокировал экран и недовольно посмотрел на Башика, который, забив на то, что он за рулём, пялился на меня, сидящего на заднем сидении. — Ты сохранился что ли?
— Да не трожь ты его, Башка, — хихикнул Минс, кокетливо тыкая в меня пальчиком. — Ему горячий иниец написывает.
— О-о-о-о-о! — дружно протянули Башик с Гордеем, и Башик наконец-то отвернулся к дороге.
— Что, тот самый, из Р.К.?
— А ты-то откуда знаешь? — удивился я.
— Мама твоя рассказала, — подмигнул Башик.
— Ах ты сука! — Я пнул ногой спинку его сидения. — А мне не мог рассказать?
— Эмиль, блять, это же натуральная кожа...
— Вообще-то Эмиль прав, мог бы и рассказать, — поддержал Гордей.
— Вабьсета Эмиль пляв! — передразнил его альфа, вызвав у Минса истерический хохот, и даже я ухмыльнулся. — Что, разве такое плохое свидание было, раз ты теперь в облаках летаешь?
— Сказать всё равно стоило, — Гордей был непреклонен.
— Ой, что-то душно стало! — альфа помахал рукой у шеи, отчего Минс разразился просто гомерическим ором. — Так это душнила на корабле!
В обычное время я бы тоже поржал, потом вставил бы дерзкий панч в защиту Гордея от Башика, но сейчас больше хотелось заглянуть в мессенджер.
Но только я нажал на разблокировку, как машина остановилась. Приехали.
Я всё же уличил момент, чтобы проверить сообщения от Амина, когда Башика задержали на фейс-контроле, и ребята стали дружно ругаться с охранником в стиле «да ты знаешь, кто мой папа?!»
«Лучше спроси, что нам можно», — был ответ от Амина. А дальше следовало фото, на котором я залип на несколько минут. Это опять было море. Оно было захвачено в момент надвигающихся сумерек, и сделано через панорамное окно. По паре деталей я понял, что это, скорее всего, его офис.
Я закусил губу. До смерти хотелось пофлиртовать с ним, но, учитывая нравы их страны, мне было также и до смерти неловко. Обычно довольно раскованный, я превращался в форменного стесняшку.
Я хочу ему понравиться. Поэтому боюсь показать, что я на самом деле омега с опытом, ведь такие, как он, обычно со скрежетом воспринимают, что кто-то до них где-то уже побывал. С другой стороны, есть ли смысл притворяться? Могу ведь я быть искренним? Покажу ему, что взбудоражен им и плевать, что он подумает, этот сноб! Если будет презирать меня, просто заблочу контакт. Если нет, то нас ждёт приятный флирт. Возможно, что-то больше, чем флирт, но это сомнительно, учитывая, как он далеко сейчас.
Я выдохнул и написал: «нельзя целовать свободных омег, но можно ставить им метки?» Заодно и это наше странное помешательство обсудим.
Я скрыл переписку и подошёл к компании ребят, где Башик уже звонил своему дяде, владельцу клуба.
— Ну что, мож ну его, пошлите пока закинемся по одной, — предложил я Минсу с Гордеем, которые скучали у входа.
— Ага, — согласился Минс. — Башка, давай там, подваливай, как закончишь!
— Эй! — крикнул Башик нам вслед, но было уже поздно: мы втроём, гаденько хихикая, стали пробираться к бару.
— Вообще зря мы не дождались Башку, он бы нас сразу в вип-комнату привёл, — заметил Гордей мне на ухо.
— Сначала тут, — крикнул я в ответ. Идти сразу в випку не хотелось, хотелось поотжигать немного с другими безумцами, а потом уже идти в более тихое место и бухать узкой компанией.
Мы втроём закинулись по шоту и я, галантно взяв Минса за руку, повёл друга танцевать. Н-да, мы, конечно, больше просто прикалываемся, но, во-первых, в каждой шутке есть доля шутки, а во-вторых, понятно теперь, почему все на нас косятся, почти как на парочку. Не будь в нашем поле близкого общения Башки и Гордея, точно бы уже поженили.
Мы выходим на полный народу танцпол. Музыка бьёт по ушам, в воздухе разлит какой-то пар, пахнущий сладким попкорном, весенними цветами и ещё бог знает чем, Минс смотрит мне глаза в глаза и, кажется, мы пьяны одним уже только запахом, одной только атмосферой. Глаза у Минса синие, я знаю это, но в темноте они кажутся сиреневыми, почти чёрными. Я приобнимаю его за талию, улыбаясь, наверное, слегка безумно, и Минс смотрит так, как смотрит только в особые моменты.
Мы двигаемся в одном ритме, иногда сталкиваясь с чужими телами, почти соприкасаясь носами, улыбаемся, касаясь друг друга.
Когда наваждение отходит на второй план, мы возвращаемся к Гордею, к которому уже присоединился Башик с красивым мужчиной в пижонском пиджаке. Мужчина чуть старше нас, и я делаю вывод, что это его дядя.
Дядя Башика стреляет в нас с Минсом глазами (видимо оценил наше взаимодействие), и отходит от племянника, предоставляя его нам.
«Желание пометить тебя было сильнее, чем поцеловать, — прочитал я ответ Амина, сидя в випке и задумчиво выдыхая кальянный дым, пока ребята были увлечены каким-то пьяным спором. — Потому что с меткой ты не позволишь себя целовать никому, кроме меня».