Он говорит:
— Обувайся и пойдем.
Но сам продолжает стоять у окна, вспоминая ту жизнь. Они смеялись. Прижались друг к другу и смеялись до слез, а все остальное — холод, и то, куда он должен был уйти в этом холоде, — их не касалось, по крайней мере, в тот момент.