Солейшейм покочал головой и глубоко вздохнул. После чего развернулся и пошел в тень дворца. Мудрейшему было над чем подумать. Принцесса Гипербореи козырь в его рукаве, но надо придумать как угомонить Континент. Похоже его жалость к этому ребенку ему обойдется очень дорого. Но он не мог поступить иначе.
Эмиль подсадил Алину в седло. Его удивило то, на сколько хорошо она сидит в мужском седле. Заметив удивленный взгляд, Алина решила пояснить:
— Мой отец считал, что дамское седло не для меня и приказал учить меня кататься в мужском. В нем легче удержаться в случае чего.
— В случае покушения?
— Наверное да, отец не уточнял.
— Каким он был для тебя, Алина? Я знал его как политика, как воина. Но каким он был для тебя?
Глаза девочки наполнились слезами. Она посмотрела куда-то за горизонт не видящим взглядом. Размеренный стук копыт, шелест листвы.
…крик, боль.
— Эльт, Рон! Заберите Али и езжайте во дворец, так быстро как сможете, — голос короля Гипербореи был непреклонен.
— Папочка, что происходит?
— Это засада! Быстрее! Уведите ее!
— Алина! Миледи, миледи! — Эмиль обеспокоено обернулся на спутницу, так и недождавшись от неё ответа. Девочка замерла в седле неподвижно, будто окаменела. Вокруг повеяло холодом. Две дорожки слез катились вниз по щекам. Но вниз падали не капельки, а маленькие бусинки льда. Лицо из аристократично бледного постепенно превращалось в белоснежное, а синие глаза посветлели и стали напоминать заледеневшее море. Эмиль резко развернул лошадь и вплотную подъехал к девочке. И легонько дотронулся до неё. Даже сквозь плачь и слои одежды он ощутил то, как холодна её кожа.
— Миледи, — предпринял еще одну безуспешную попытку мужчина. Но девочка была окончательно поглощена горем. Она была вся в том дне, когда братья увезли её из леса, где на них с отцом напали. Именно в тот день часом позже, живого, но всего в крови и умирающего, лошадь принесла его на своей спине во двор. Скончался король можно сказать на руках своей дочери, поймавшей его тело соскользнувшее с лошади. Именно тогда он истребовал с неё обещание занять его трон. Эмиль не знал, но догадывался о чем думает девушка. Он взяло ее руку, та была холодна как лед. Алианна — дитя зимы этим все сказано. Но девочка не отреагировала, продолжая упиваться своим горем и все больше теряя контроль над происходящим вокруг. Некоторые из листьев заиндевели, а ветер становился все холоднее. Эмиль одним неуловимым движением пересадил девочку на свою лошадь, после чего взял её лицо в руки и попытался позвать её ещё раз глядя прямо в её опустошенные глаза.
— Алианна, Али, девочка, очнись. Сейчас не время сдаваться. — Алианна услышала голос Эмиля как будто из далека, но он был таким теплым и обеспокоенным, что прошлое, которое казалось ей стеной, отступила, давая возможность свободно дышать и успокоиться. Эмиль, заметив, что взгляд девочки начал проясняться, а она сама задрожала от собственного холода укрыл её своим плащом и пустился галопом обратно во дворец, не беспокоясь о второй лошади, зная что та сама найдет конюшню.
Эмиль проскакал через весь город, не снижая темпа. И остановился лишь перед самым входом во дворец. Он буквально пробежал через все залы и коридоры по пути в аскетичную келью, опустив её на кровать он разжег камин. Стояло жаркое лето и ему повезло, что огниво было в комнате. Пока Алина отогревалась, Эмиль мерил шагами комнату. Она была совсем небольшой. Из мебели лишь стол, стул, кровать да небольшой шкаф. Нет привычной для нее роскоши. Хоть и зимнее крыло дворца Времен Года считалось пустынным, Эмиль всегда восхищался его холодной красотой. В той пустоте было величие, гордость и роскошь. Роскошь чувствовать себя свободным, будто бы парящим в облаках. Именно такое ощущение у него вызывал бело-голубой интерьер. Отнюдь не холод и запустение. Здесь же унылые серые стены, маленькая жесткая кровать. Условия в которых жили, будут жить и живут амазонки. таковы. Роскошь лишь для приезжих, и суровые, закаляющие условия для самих обитательниц острова. Даже сама Ипполита жила точно такой же келье.
Эмиль успокоился лишь тогда, когда щеки девочки порозовели, а дыхание стало ровным, как у спящего человека. Осторожно затворив дверь комнаты, он вышел и наткнулся на подпирающего спиной Солейшейма.
— Итак, мой друг, что произошло?
— Произошло? Кажется все сложнее чем мы думали. Она абсолютна не владеет силами.
— Это неудивительно. Зима, давольно сильное время года. А она хоть и совершеннолетняя*, но еще очень юная. Напомню что изначально мы прибыли на бал в её честь, не на похороны моего друга. Эта история… Разбойники напали на короля и его семью? С чего бы. Хотел бы я знать, что произошло в тот день…
— Мы могли бы вмешаться, провести свое расследования и…
— У нас есть заботы поважнее, — грубо прервал друга Солейшейм. — Например, малышка, что спит за этой дверью. Расследование, разбудоражит этот улей еще сильнее. И тогда, они, возможно, захотят удостовериться, что её здесь нет… Это слишком рискованно.
— Да, наверное, ты прав, дружище… Но меня беспокоит её душа, — прошептал упавшим голосом Эмиль. — Как ей жить дальше? Её горе велико. Не знаю в силах ли хоть кто-то из смертных пережить это.
— К счастью она не смертная.
— Ты не понял, что я имел в виду, — Эмиль бросил взгляд на качающего головой друга. — Или это я не понял, что ты имел в виду?