До стены оставалось ехать около двух часов, по вагонам ходили задорные разговоры на самые разные темы. И один солдат, смело преодолев сцепку вагонов, тем же уверенным шагом направился дальше по следующему вагону, держа в руке свёрток из ткани. Отвлёкшись на чьё-то высказывание, он не заметил на своём пути человека и впечатался в него плечом.
— Ой, прости, брат! Я тебя не заметил,— добродушно воскликнул разведчик, с улыбкой почесав русую голову.
— Ага,— сухой ответ озадачил парня, не похоже это было на то, как обычно общались в их отряде.
Окинув удивлённым взглядом солдата, который попался на его пути, элдиец отметил, что не встречал этого человека раньше, хотя он отлично знал всех своих товарищей в лицо. Зелёные, с ярким жёлтым отливом, глаза смотрели на него с какой-то подозрительной угрозой. А волосы у них так никто не зачёсывал назад, даже среди гражданских подобных стрижек он не встречал. Странное сомнение, наведывавшееся уже к нему вечером, снова тайком закралось в мысли.
— Да, бывает!— моментально озарив лицо весёлой улыбкой, подозрительный тип дружелюбно хлопнул его по плечу.
— А ты же не наш?— нахмурив в раздумьях брови, поинтересовался элдиец.
— Да, я с порта еду,— ответил солдат, пристально глядя в глаза.
— Вот как. Ну и как там? Говорят, работа кипит, всё что-то строят.
— Точно! Правду говорят! А ты не был там что-ли?— приветливый голос заставлял сомнения постепенно угасать.
— Был, но давно. Ещё когда мы железную дорогу прокладывали. Там же тогда ещё ничего не было. А теперь, говорят, столько всего построили,— воодушевленно заявил разведчик,— Ладно, брат, я пойду, бывай!— неожиданно вспомнив о своём деле при виде комбата, парень направился к нему, оставив все свои подозрения вне поля размышлений.
Облегчённый вздох вырвался у Галлиарда, когда его нечаянный собеседник отправился восвояси. Подняв голову, он наткнулся на внимательный взгляд тёмно-серых глаз где-то в дальнем углу вагона и, многозначительно ухмыльнувшись, отправился прямо туда.
— Всё в порядке?— настороженный голос Пик едва ли был слышен в шуме поезда.
— Да. Ты была права. Порт оказался отличной идеей,— осматривая вагон и бодрых военных, ответил Порко.
— Отлично,—глубокий вздох явно говорил о тяжести в её мыслях.
— Боже, это так знакомо. Мы как будто вернулись обратно. Как будто скоро начнется бой с Союзными воисками. Здесь ведь всё то же самое. Они так хорошо держатся, у нас перед сражениями тоже было так шумно. Правда, потом…— блуждая отрешённым взглядом по лицам элдийцев, тихо произнёс Галлиард.
В его выразительных глазах так ярко сиял целый коктейль сильных эмоций. Пылкое удивление ворвалось в сознание, словно ему насильно открыли глаза на одну единственную правду, словно это понимание сильно огрело его по затылку. Неподвластная воле едкая грусть осела глубоким зелёным осадком в его радужках. Сердце зашимило от воспоминаний о страданиях, которые храбро переносил каждый солдат-элдиец, о криках и плаче раненых, которые наполняли госпитали после сражений. Хотя в последние годы они там уже никогда не стихали.
Пронзительным понимающим взглядом окинув его задумчивое лицо, Пик тоскливо взглянула на разведчиков. Может, конечно, каждый из нас по-разному воспринимает те или иные события, в зависимости от убеждений, характера и, однозначно, опыта. Но в жизни бывают такие моменты, когда эти самые чувства нескольких людей соединяются почти в одну линию, потому что испытывать что-то хоть немного другое невозможно. И это была как раз такая ситуация.
Как будто разломав напополам один большой кусок горького и чёрствого хлеба, они раздели общее чувство дежавю и тоски. Липкое и многогранное ощущение завладело мыслями и сердцами обоих. В нём скрывалась ноющая боль от понимания того, сколько невинных жизней губит война, пылающий гнев от зверской жестокости и несправедливости, ведь во многих смертях не только солдат были виновны люди, которые просто относились к другому народу.
И во всём этом гнетущем урагане человеческой злобы найти узенькую спасительную дорожку было почти невозможно. Поэтому приходилось как-то выживать в том мире, который мы сами сделали таким. Поэтому приходилось смиренно принимать всё, что преподносила судьба. Именно с такими мыслями элдийцы в Марлии шли в очередной бой, зная, что любая секунда может стать для них последней. Они, конечно, боялись, но продолжали твёрдо исполнять приказы просто потому что смирились со своей участью. Исправить прошлое и весь мир они точно не могли.
— А потом, на обратном пути больше половины вагонов были пустыми,— подхватив горькую нотку его голоса, продолжила Пик,— Но так ведь сейчас они не едут на сражение, наоборот, сдают позиции,— её привычное хладнокровие и рассудительность, которые уже в следующую секунду вытеснили нахлынувшие чувства, помогли им обоим собраться с мыслями. Ведь в дальнейшем именно трезвость ума должна была помочь выяснить, где находится Эрен Йегерь.
***
Величественная стена, с которой было связано столько всего: тайн, жизней и планов, непоколебимо вздымалась к небесам, озарённая горячими солнечными лучами. Её серые своды поражали своей безупречностью, на них не было видно ни единого выступа или углубления, ни единого шва. Лишь каркасные столбы исключительно правильной чередой выступали друг за другом.
Где-то на самом верху виднелись крохотные силуэты дежурных солдат, батальон пушек, выстроенный в ряды прямо над воротами и прочие небольшие сооружения. Поезд начал медленно сбавлять скорость, и приглушённый скрежет тормозов стал отчётливо слышен. Но вольные и свежие порывы ветра по-прежнему резво залетали в вагоны, принося с собой напоминание о тех великих событиях, которым ещё предстояло случиться.
А вместе с ними и лёгкий трепет украдкой заглядывал в мысли, придавая им ясности и посылая по телу едва ощутимую дрожь. Это совсем не было похоже на страх. Скорее на слабое волнение, которое напоминало странную процедуру. И её результатом стали трезвый ум и сосредоточенность как мысленная, так и физическая. Такая лёгкая и резвая, как проносящийся мимо вагонов ветер, дрожь заставила размякшие мышцы сжаться, собрать в кучу все частички запасённой энергии и перейти в состояние полной готовности.
Наступил тот самый миг, когда могучая стена оказалась прямо над ними. Поезд всё ещё двигался достаточно быстро, сопровождаемый вольным ветром, как верным попутчиком, и уже в следующую секунду солдаты увидели рыжие черепичные крыши и мощёные улочки Шиганшины. Открывшиеся виды, отчасти, напомнили марлийским воинам родной Либерио, чем-то всё-таки эти крыши походили на те, которые встречались в провинциальной части гетто.
Галлиард с широко раскрытыми глазами наблюдал за сменой пейзажей уже больше получаса. А началось всё с появления серой ленты стены Мария на горизонте. Он слышал столько рассказов о ней, об острове, городах и людях, которые здесь живут, но впервые сам увидел всё это в живую своими собственными глазами. Раньше какие-то скудные образы и картинки он улавливал из воспоминаний прошлых обладателей Зубастого, но они едва ли составляли десятую часть от того, что сейчас открылось перед ним.
Все представления о Парадизе и его обитателях оказались настолько изломанными, что Галлиард едва ли делал какие-то предположения о жизни внутри стен. Но во многом, те обрывки и лоскуты правды, которые он смог откопать в развалинах памяти Зубастого, нашли себе место среди этих рыжевато-бурых крыш. И говорили они, упорно нашёптывали ему, что здесь живут такие же люди из плоти и крови, что у них есть такие же чувства, мысли и мечты. А единственное их отличие в окружающих условиях, которые заставили выживать немного другим способом.
Однако вскоре городские пейзажи остались позади, скрылись за высоким станом внутренней стены. А поезд, к огромному удивлению Пик и Порко, начал только набирать скорость, с рёвом врываясь в зелёное царство полей и пастбищ.