Радист пытался связаться с армией всю ночь и весь следующий день. Но все напрасно — штаб армии молчал.
Утром, с одиннадцати часов, противник начал наступать. То один, то другой командир полка докладывал о положении дел. К 14 часам атаки были отбиты. Наступило затишье. Части приводили себя в порядок. Пулеметчики, артиллеристы и минометчики сменили огневые позиции.
Аристархов не вернулся. Предупредив командиров полков, штаб дивизии снялся с места и на автомашинах направился в Кизыл-Кобу, где находился наш второй эшелон.
Дорога от Тау-Тапчика к югу, в сторону Алушты, шла через горы. Каждый километр здесь давался машинам все трудней и трудней. Главная Крымская гряда сравнительно невысока, но склоны ее, размытые водой, изъеденные ложбинами, многочисленными воронками и провальными впадинами, были трудны для движения. Часто мы выходили из машин и поддерживали их, пока они, переваливаясь, преодолевали разнообразные встречавшиеся на пути препятствия.
Вечером колонна миновала домик лесника и остановилась над крутым обрывом. Дальше ехать нельзя. Спуститься машины еще, может быть, и смогли бы, но преодолеть противоположный крутой подъем не в их силах. Пришлось машины уничтожить.
Начался ливень. Наступила полная темнота. Мы вернулись в домик лесника. Комендантская рота кое-как разместилась в сарае, под навесом. Решено было здесь задержаться, подождать подхода полков.
Около полуночи разведка донесла, что в лощину, по которой только недавно мы чуть ли не на руках перетаскивали машины, спустились танкетки противника. Сообщение, что и говорить, тревожное. Полки должны отходить через эту лощину и могут угодить на засаду.
Ко мне подошел комиссар штаба дивизии батальонный комиссар Костенко:
— Если разрешите, товарищ полковник, мы с тремя пограничниками спугнем немцев. Только гранат побольше возьмем.
Вместе с Костенко пошли ефрейтор А. Бобров, солдаты С. Соломонов и Г. Шахматов, Примерно через час донесся усиленный горным эхом грохот разрывов, дробь пулеметной стрельбы. Затем все стихло. А еще минут через сорок группа смельчаков вернулась. Костенко рассказал:
— К ложбине доехали верхом. Когда показались огни костра, спешились, стали осторожно подкрадываться. Около десяти танкеток стояло полукругом, а посредине горел огромный костер. Немцы были беспечны, некоторые играли на губных гармошках. Мы подобрались поближе и разом швырнули в фашистов гранаты. «Самодеятельность» у костра мигом прекратилась. Уцелевшие фашисты бросились к машинам, завели их и, беспорядочно строча из пулеметов, пустились наутек…
* * *
Еще не рассвело, когда мы покинули гостеприимный кров. Дождь продолжал лить и сразу вымочил нас до нитки.
По нашим расчетам, слева от домика должен быть спуск. Однако куда ни сунемся — везде только крутой обрыв. Начали искать по сторонам, пробовали определить высоту его — длинные шесты дна не доставали.
Пришлось ждать рассвета, но и он не облегчил положения. Спустился такой густой туман, что на расстоянии пяти шагов нельзя было разглядеть человека. Приближался полдень, а мы все на месте. Ждать надоело, да и опасно.
Выбрали место, показавшееся более пологим. Спускались ползком, один за другим. Передние одной рукой уцепились в ствол винтовки идущего сзади, а другой нащупывали кусты, стараясь удержаться за них. Камни намокли, ноги скользили.
Должен сказать, что из всех горных переходов, совершенных мной раньше на Карпатах, а позже на Кавказе, этот был самым мучительным. Едва закончишь спуск, как надо карабкаться вверх, цепляясь за колючие кусты и скользкие камни. А то вдруг на пути вырастали «жандармы» — одинокие скалы. Приходилось обходить их, ступая по узким, неверным карнизам.
Подъемам и спускам, казалось, не будет конца. Хорошо, что к 14 часам, когда мы совершили особенно крутой и длинный подъем, туман начал редеть. Стало возможным определиться, и мы выяснили, что колонна поднялась на плато горы Демерджи-яйлы высотой 1357 метров. Таким образом в тумане мы отклонились от маршрута.
Плато было длинное, ровное, покрытое высокой травой. Мы пересекли его и подошли к южному склону. Оттуда море и прибрежная полоса были как на ладони.
Впереди, чуть вправо, виднелась Алушта. Вдали в море стоял военный корабль. Над городом поднимались клубы многочисленных пожаров, в бинокль можно разглядеть вспышки разрывов снарядов и мин. На город наступали гитлеровцы. Сверху видно, как от Симферополя к Алуште по шоссе подходят автомашины с войсками.