Во время боя за Алушту пограничники разгромили немецкий штаб, уничтожив 11 офицеров. В городе они нашли много отставших раненых красноармейцев и командиров. За ночь их успели переправить в Ялту.
Утром на следующий день противник подтянул свежие силы и перешел в наступление. После упорного сопротивления батальоны оставили город. Часть пограничников после этого прорвалась в сторону Севастополя, часть отошла на север, где влилась в партизанские отряды.
Командир 297-го полка майор Панарин, не застав в Ускуте своих батальонов, тоже увел остатки полка к партизанам.
Скоро мне стала известна участь еще одного батальона 294-го полка. До 7 ноября он бродил в горах, при всякой попытке выйти к морю натыкался на немцев. В день Октябрьской годовщины полковой комиссар Ермаков провел митинг. Бойцы поклялись любой ценой прорваться к Севастополю.
Соединившись еще с несколькими группами людей из нашей дивизии, Ермаков повел их к морю. По дороге пришлось шесть раз вступать в бой с пехотой и танками противника. Применяя партизанскую тактику, нанося по врагу неожиданные удары, батальон ускользал от преследования. К концу ноября ермаковцы вырвались из окружения.
Всего в Севастополе собралось более 1500 солдат и офицеров дивизии, в том числе 957 пограничников.
* * *
В то время как мы формировали полк, Крымский обком партии и Севастопольский горком создавали коммунистический батальон. Работники обкома и горкома часто бывали у нас, отбирая для своего подразделения командиров-добровольцев. Однажды в штабе дивизии появился секретарь обкома Булатов. Беседовал с нами, слушал рассказы о походе по тылам врага.
На следующий день он приехал вместе с корреспондентами газет «Правда», «Известия» и «Красный Крым». 6 декабря одновременно появились целая полоса о подвигах пограничников в «Красном Крыме» и очерк в «Правде»…
Но вот сводный полк сформирован. Командиром его назначили майора Рубцова. Вместе с ним мы выбрали участок обороны под Балаклавой, наметили районы инженерных сооружений.
Однако не довелось мне остаться в Севастополе. Поступил приказ откомандировать управление дивизии в Новороссийск в распоряжение командующего 51-й армией.
Накануне отъезда мы с Кальченко побывали в сводном полку. Бойцы и командиры радостно встретили нас, вспоминали бои у Карасубазара, Мазанки, рассказывали о новых боях.
Когда уходили, майор Рубцов пошел провожать. На полях лежал снег, луна проложила на нем блестящую дорожку. Кальченко ушел далеко вперед, а мы с Рубцовым продолжали стоять на тропинке. Сказано все, уже расцеловались, а расставаться не хотелось.
— Еще раз прощайте, Василий Леонтьевич, — с грустью в голосе произнес Рубцов.
— Почему «прощайте»? Будь уверен, встретимся, повоюем вместе, да и после войны увидимся. А потому скажем друг другу просто: до свидания.
— Нет! В бою вы убедились, что я не трус. Долг свой перед Родиной выполню с честью и до конца. Говорю «прощайте» потому, что… на то война. А жить чертовски хочется!
Мы крепко обнялись.
Шесть с лишним месяцев, до третьего июля 1942 года, дрался полк Рубцова. Участок его обороны стали называть «Маленький Севастополь». С большой радостью читал я сообщение Советского Информбюро от 30 июня 1942 года: «Пехотинцы подразделения Рубцова отбили десятки атак превосходящих сил противника и уничтожили до двух полков немецкой пехоты и 11 танков, сбили 2 бомбардировщика противника».
А через два дня майор Рубцов погиб. Перестало биться сердце замечательного человека и патриота…
Особая миссия
5 декабря 1941 года управление дивизии на крейсере «Красный Кавказ» отправилось в Новороссийск. И уже через три дня мы были в Темрюке, где находился штаб 51-й армии.
— Вернулся! Жив-здоров! — радостно встретил меня генерал-лейтенант П. И. Батов.
А член Военного совета армии В. А. Малышев сердечно добавил:
— Ты не думай, старина, что мы бросили тебя на произвол судьбы. Я тебя тогда два дня ждал на дороге за Алуштой. Дважды мы передавали по радио приказ об отходе дивизии, да связисты, видимо, перепутали позывные.
Они усадили меня. Генерал Батов попросил:
— Ну давай рассказывай о своих скитаниях. Здорово, наверное, досталось?
— Всякое бывало. — Я подробно доложил обо всем, что перенесла дивизия за дни похода по тылам врага, о героизме и стойкости, проявленных бойцами и командирами.
Батов и Малышев с большой похвалой отозвались о боевых действиях личного состава дивизии. Предложили мне представить к награде особо отличившихся.