Из подвала показался Скляров:
— Товарищ генерал, вы бы могли вызвать меня! А здесь опасно, немцы в трехстах метрах.
— Не надо было самому сюда забираться, — пошутил я. — А раз сделал это, то и гостям не запрещай.
Из разговора со Скляровым и командиром полка, из личных наблюдений стало ясно — дивизии надо помочь огоньком, и посильнее. Вызвал по телефону командира гвардейского дивизиона и условился с ним встретиться за деревней. Склярова предупредил: после залпа „катюш“ по высоте бойцы сразу должны броситься в атаку.
Командир дивизиона ждал у моей машины. Я показал ему высоту, приказал накрыть ее залпом. Через полчаса по небу пронесся огненный хоровод. Высота окуталась пламенем и дымом.
Снова пошел к Склярову. На этот раз никто не обстреливал. Впереди слышалось громкое „ура“, треск выстрелов.
Скляров еще издали крикнул:
— Высота взята!
Вместе с ним пошли туда. Впечатление потрясающее. Трава и кусты обгорели. В окопах тут и там обуглившиеся вражеские трупы. Противоположный скат тоже выглядел пожарищем, всюду валялись убитые гитлеровцы.
* * *
Вечером опять вызвали к командарму. У него генералы Рейтер, Чуваков, командир танкового корпуса генерал-майор Алексеев, генералы и офицеры штаба армии.
— Сегодняшний день принес армии» неудачу, — сказал, открывая совещание, генерал Рейтер. — Наступления на главном направлении не получилось. Достигнутый двадцать первым корпусом частный успех — продвижение на шесть — восемь километров — не улучшил общего положения. Командующий фронтом требует решительных и быстрых действий. Направление главного удара перемещается на левый фланг. Сейчас генерал Корзун поставит задачу.
Командующий армией сообщил, что в наш корпус возвращается 337-я дивизия. От Чувакова к нам переходили и все артиллерийские средства усиления.
К себе в штаб вернулся лишь к 23 часам. В маленькой комнатке собрались все работники. Решил посоветоваться с ними о предстоящих действиях. Но только начал говорить, как почувствовал тяжесть в голове, неудержимо захотелось закрыть глаза, опустить голову на стол и заснуть хоть на час-полчаса. Мысли спутались.
Я встал, извинился, попросил подождать и вышел на улицу. Шел мелкий дождь. Снял фуражку, но холодные капли не освежили. Подошел к колодцу, вытащил ведро воды, опрокинул его на голову.
После этого можно было работать, Я продиктовал приказ дивизиям, офицеры связи нанесли задачу на карты и помчались в дивизии.
Козлов и Гуревич созвали политработников. Как раз днем с некоторым опозданием прибыли газеты, в которых было опубликовано обращение правительства и Центрального Комитета Коммунистической партии Украины с призывом усилить борьбу за освобождение республики. Захватив пачки газет, офицеры политотдела тоже разъехались по дивизиями.
А ведь и прошлую ночь политотдельцы провели на ногах. Я проникся еще большим уважением к Козлову и Гуревичу, моим надежным помощникам. Почему-то на память пришли полюбившиеся еще в конце двадцатых годов строчки о коммунистах:
Наступление назначено на восемь утра, а сейчас еще только начало первого. Можно часа четыре поспать, но внезапно родившееся, еще не полностью обдуманное новое решение необходимо обмозговать. Поэтому попросил разбудить меня в три ночи.
Когда встал, было еще темно. Дождь перестал. С Бо-рисенко и Краснокутским выехал в дивизии.
Потревоженный генерал Меркулов посмотрел на часы:
— Еще рано, товарищ комкор, часок можно бы поспать!
— Выспимся после войны. А сейчас хочу с вами посоветоваться. Что, если мы одним полком начнем наступать не в восемь часов, а в шесть? Противник к этому не привык, он еще будет свой эрзац-кофе, пить. Если успех обнаружится, двигаем всю дивизию. Так же будет действовать и двести восемнадцатая.
— А что, в этом есть смысл, — оживился генерал. — Давайте попробуем.
Скляров встретил идею раннего наступления также горячо.
Вернувшись к себе, я договорился с Дзевульским об артиллерийской поддержке. В армию об изменении плана докладывать не стал. Неизвестно еще, как там к этому отнесутся. Гляди, обвинят в самовольстве. А я почему-то так уверовал в успех, что было обидно отказаться от задуманного.
В указанный срок артиллерия дала несколько залпов и перешла на беглый огонь. Два смежных полка, по одному от дивизии, рванули вперед. Уже через несколько минут позвонил Меркулов и радостно доложил: