После нашего знакомства хозяин Нильс аккуратно сложил куклу и водку в датский шкафчик в гостиной и отправился проверять своих поросят. Хэлена – моя приемная мама – гремит на кухне тарелками и покрикивает на детей. Она допечет свой кекс, сложит в походную корзинку какао и молоко, и семья отправится на полдничный пикник. Я вспомнила, как, забрав меня с аэропорта, Хэлена поговорила со мной 20 минут, и другие полтора часа мы проехали молча. Когда же прибыли, хозяйка гостеприимно не предложила мне даже бутерброд. «Подъем завтра в семь часов утра», – любезно улыбнулась она и захлопнула за собой дверь. Утром Хэлена привела меня на кухню и пояснила, что сегодня надо вымыть все шкафы, раковину и холодильник, выдраить пол, а потом, как Дед Мороз – конфетку ребенку – вручила мне cleaning plan (график уборки): расписание комнат, которые я должна мыть каждый день, и моего распорядка дня. До обеда – уборка, после обеда – утюжка и расфасовка одежды ее, Нильса и троих детей… Я же теряла дар речи и последнюю веру в цивилизованный мир: разве это называется «легкая домашняя работа», как обозначалось в контракте?
Самоучитель датского
Первый вопрос, который возник у меня по поводу изучения датского языка – о целесообразности этого самого изучения. Как-то нерационально тратить время и деньги на язык, на котором в мире разговаривают всего лишь пять миллионов человек. При том, что сами говорящие отлично изъясняются на английском. «Не лучше ли английский подтянуть?» – думала я. Однако нет, позже я уяснила, что на нем датчане общаются весьма неохотно, а иногда и вовсе игнорируют задаваемые им вопросы. Или брезгливо переспрашивают: «Вэ-э?» (Hvad – по-датски «что».) Без датского, какой бы сверхъестественный английский у тебя ни был, ты всегда останешься чужаком. Поэтому я с тоской в сердце решила освоить этот язык как инструмент, облегчающий мне пребывание в чужой стране.
И вот я поднимаюсь по серым ковролиновым ступеням на второй этаж белого квадратного здания с прямоугольными окнами, чувствуя, что не хватает мне только букета гладиолусов в руке. Не буду рассказывать о тонкостях датской системы обучения, как и не буду описывать преподавательниц, пошли им бог краски для волос. Буду говорить о языке.
– Вэа хила ду? – седая, но еще не пожилая женщина, с копной бесформенных волос хитро улыбается. Ее живость совершенно не вяжется с измученным и неопрятным видом.
– А-а… – моля о подсказке, смотрю на преподавательницу, на русскую учительницу Карину и снова на преподавательницу.
Миссия Карины – помогать русскоязычным ученикам адаптироваться в языковом центре. Впервые в этом году школа набрала целый класс славянских студентов, и преподавать нам назначили двух педагогов вместо одного. Это был образовательный эксперимент. Правда, мне казалось, что Карина внедрена в него, скорее, в качестве развлекательного элемента. Она учила нас отборному датскому сленгу. Курила вместе со всеми на переменках и обучала законам жизни в незнакомой стране. А еще отлично гадала на картах. Преподавательница была замужем за датчанином, и девочки безуспешно пытались вытянуть подробности о ее личной жизни. На уроках датской учительнице не раз приходилось снисходительно улыбаться, пока класс обсуждал актуальное. На русском языке.
Итак, она, пригнувшись, зашептала мне:
– Повторяй за мной: яй хила Кейт. («Меня зовут Кейт»).
– Яй хила Кейт.
– Яй эа ту о тювэ о.
– Яй эа ту о тювэ о. Господи, а это что такое?
– Что тебе 22.
Первый урок новенького был любимым цирковым представлением класса. Каждый вспоминал свою презентацию, когда и над ним хохотали до слез. Новообращенный традиционно представлялся группе. Рассказывал, откуда, сколько в Дании, чем здесь занимается, а также о своем возрасте и семейном положении. Все были свободными и бездетными. Даже те, у которых, позже выяснялось, по двое и трое детей. Непонятные моменты датская учительница объясняла на английском или просила Карину перевести. Та, вконец задерганная нашими вопросами, взрывалась снова и снова.
– Ну что вы, блин, такие бестолковые?
С первого дня занятия в датской школе навели меня на мысль, что зря я затеяла это мероприятие. Произносить вместе со всеми «яй хила» («меня зовут…») и «вэ-а хила ду» («как тебя зовут…»), высунув на полметра язык, было стыдно. Почему стыдно? Сейчас расскажу. В датском языке есть буква d, которая обозначает звук, получаемый путем высовывания языка и произнесением чего-то среднего между русскими звуками [л] и [д] – как будто вас тошнит. Да дело даже и не в звуке, а, ну как бы сказать, для юной 22-летней леди как-то не пристало вот так язык на стол вываливать.
Есть еще и гортанная [р], которая произносится [хр], как при приступе эпилепсии. (Шведы шутят, что если положить в горло ком и попробовать с ним говорить, то получится датский.) Я решила задачу следующим образом: стала произносить звук [d] как русский [л], а гортанный [хр] как обычный [р]. Поэтому, когда все по-пионерски повторяли за преподавательницей «яй паса гхрина» («я пасу свиней»!), я произносила «грина», совершенно не понимая, зачем мне эти свиньи вообще и начинала подозревать, что учебники, по которым нас учили – не обновлялись со времен Октябрьской революции в России. Седая датская леди замолкала, смотрела на меня с укором и начинала снова.
Надо сказать, датские осторожность и сдержанность очень показательно проглядывают через язык. Вместо «мне нравится» дословно они говорят «я могу это вынести». Вместо утверждений – вопросы: «Следует ли нам отправиться на прогулку?», «Стоит ли нам зайти в кафе?», однако не в случае вашего вторжения на их родную датскую землю. Тут они исключительно прямолинейны: «Hvad laver du i Danmark?» (Что ты делаешь в Дании?). Насколько приехал(а) и когда отсюда уедешь? Какие у тебя здесь планы?
Еще одна особенность датского языка – пишу, как надо, а произношу, как хочется. Из 10 букв в слове могут читаться только пять. К примеру, слово «конечно» пишется как seføldelig, а произносится [sofёli] – по-нашему [софёли]. Поэтому чтение незнакомого текста походило на игру «угадайка». Вот мы и угадывали. У кого-то получалось хуже, у кого-то лучше, у меня почти никак. Дело в том, что тут почти нет определенных правил произношения, часто надо просто запомнить, как слово «говорится». Но моей голове до компьютера далеко, поэтому, когда я читала, учителя вежливо отворачивались, скрывая улыбку.
В конце первого занятия датская учительница Дитта задала домашнее задание. Наверное, мой взгляд слишком очевидно трансформировался из панического в трагический, потому что все захихикали. Я пыталась найти отклик в глазах одноклассников: как это можно учить? как запоминать? как можно на этом разговаривать? Все сочувствующе, но не без превосходства кивали головами: «Мы же научились! Через месяц заговоришь».
Что у меня шло хорошо – датский письменный. Надо сказать, грамматика в датском почти никакая. Исключений мало. Правил – мало. Если много читать и хорошо работает зрительная память, будешь писать автоматически. Так что через несколько месяцев я могла уже осилять чтение легких газетных статей. Но вот говорить – мама дорогая! Искренне завидовала одноклассницам, которые просили в магазине «Яй виль генэ ха ин ис» (Jeg vil gerne have en is – «хочу мороженое».) Я же приходила и тыкала пальцем: «this one… and this one… and that one». И еще я никогда не научилась по-датски, как последний издох умирающего, произносить слово «да» (ja, а скорее jeeahhh). Можно не верить, но датчане вот так всей страной умирают по многу раз в день – и при этом очень естественно.
Но одну очень важную функцию датский язык все-таки выполнил: его непостижимое человеческому уху произношение заинтересовало меня в том, как воспринимается на слух иностранца наш, русский. Кто-то говорил, как камень с горы катится, кто-то называл его свистящим, жужжащим и шипящим, другие же утверждали, что русский звучит по-разному в зависимости от того, кто на нем говорит. Например, у женщин получается музыкальней. И правильно говорят, чтобы хорошо выучить язык, важно именно это – услышать его музыку. У многих выходит даже с датским, из чего я и сделала вывод, что выучить его все-таки можно. Я знаю русских и украинских людей, которые разговаривают на датском в совершенстве, учатся на юридических курсах и даже пятичасовые экзамены на «отлично» сдают. Для меня все это до сих пор воспринимается как очевидное и невероятное, даже несмотря на то, что в будущем я больше года проработала в компании, где со мной говорили только по-датски.