- Люблю тебя, - с горечью и нежностью прошептал Аксель, положив свою ладонь на его щеку.
Микаэль загремел ключами сильнее, а гонзак потерся своим носом о руку Акселя, словно большой добродушный пес.
- Смотрите-ка! - вырвалось невольное у Микаэля, - А вы ведь на самом деле приручили опасного зверя!
Аксель хотел прервать его - слышать такое было отчего-то больно, но адъютанта опередили.
- Нет, ты не прав, капрал, - спокойно сказали сбоку, - Не мальчик приручил зверя, а зверь - мальчика. Почти с самого начала было так.
Аксель не сразу понял, кто конкретно это сказал. Голос был звонким и хриплым одновременно. В нем крылся очень необычный, чуть рычащий акцент, который перемежался с долгими паузами.
Капрал Нироды уронил на пол ключи.
Он собрался с мыслями первым.
- Ты говоришь на имперском? - с суеверным ужасом выдохнул Микаэль.
- Да, я знаю несколько языков, - легко пожал плечами Ёси - именно он ответил капралу, - Я не только говорю на имперском, но и прекрасно понимаю его. Особенности воспитания и образования. На будущее, капрал, - вы бы не беседовали при врагах так много. Вы - просто подарок для шпиона. Будьте осторожнее. Прапорщик Таубе… Как там у вас говорят? Гореть ему в аду? Да, Таубе, гореть ему в аду, почти сразу догадался об этом. Правда, сомневался до последнего, но это частности.
Аксель стоял рядом с Ёси в полном онемении. Если гонзак знал имперский с самого начала, то почему никогда не говорил с ним?!
- Почему, почему ты молчал?! - судорожно всхлипнул Аксель.
Ёси посмотрел на него нежно. Раскаяния в его глазах не было.
- А зачем? - мягко улыбнулся Ёси, - Мы же всегда понимали друг друга без слов. С помощью…
Гонзак положил свою ладонь на грудь Акселя и тихо добавил:
- Сердца…
Повисла пауза. Аксель задрожал всем телом, чувствуя тяжесть чужой руки своей ставшей вдруг чувствительной кожей.
- Но были и другие причины, - горько вздохнул Ёси, - Если бы ты знал, что я тебя очень хорошо понимаю и могу говорить, то ты бы задавал вопросы. А я не в силах был на них отвечать. Прости…
- С ума сойти можно! - проворчал рядом Микаэль.
Ёси и Аксель вздрогнули. Они совершенно забыли о Микаэле, находясь сейчас в своем маленьком мирке.
- Капрал! - глаза гонзака вдруг странно вспыхнули.
- Что?! - испуганно воскликнул Микаэль.
- Да ничего! - легко пожал плечами Ёси и слитным, молниеносным движением подпрыгнул к капралу, сорвав с его пояса саблю и выхватив у него ключи.
Микаэль поспешно и насильно отправился в купе, которое только что совсем не предусмотрительно открыл. Щелкнул замок, и капрал оказался надежно заперт.
Его крики мгновенно раздались из-за двери.
- Капрал, вы помогли нам один раз, помогите и второй, - миролюбиво обратился к нему Ёси.
Вопли затихли.
- Я планирую угнать поезд, - спокойно объяснил Акселю Ёси, - Побежали к машинисту. Знаешь, я хотел, чтобы ты жил счастливо… Без меня. Но теперь я пришел к выводу, что любовь и счастье для тебя синонимы, поэтому мне придется украсть тебя. Прости.
Гонзак протянул ему руку.
Аксель колебался. На одной стороне стояло его личное счастье. А на другой… Безопасность Ёси. И долг.
- Отец сказал, что не оставит нас в покое… Как мы можем сбежать? - чуть не плача от подступающей надежды, выдохнул Аксель.
- Пусть ищет. Но мы хотя бы попробуем, верно? - вновь улыбнулся Ёси, - Как у вас говорят… Попытка не пытка?
- Но я дал отцу обещание… - хрипло пробормотал Аксель.
- Ты такой дурак, мальчик! - покачал головой гонзак, - Да, ты дал ему обещание. Но перед этим ты дал клятву мне. Мне! Сначала - мне! Ты обещал быть всегда рядом со мной. Самая первая клятва - самая нерушимая. Ты не можешь выполнить то, что наговорил отцу, потому что изначально ты был связан по рукам и ногам, - тем, что сказал мне.
У Акселя перехватило дыхание. Он стоял ни жив, ни мертв, а окружающий мир застилали слезы.
Я всегда буду рядом… Я всегда буду рядом… Я…
Да, он будет.
Аксель вложил свою ладонь в руку гонзака, и они побежали по вагонам в голову поезда.
Из окон по глазам бил свет, коридоры были полны солнца, и Акселю казалось, что впереди их ждет такое же безоблачное будущее… Пусть казалось… Но этот миг счастья, что Аксель ощущал в этот момент, нельзя было сравнить ни с чем, что он до этого чувствовал.
Акселю думалось, что он сейчас просто взлетит! И Аксель взлетел.
Потому что от любви, которая заполнила его сердце в этот миг, у него выросли незримые, но несокрушимые и непробиваемые крылья.
Какая разница, что будет потом? Через минуту, час, завтра? Главное, что в эту секунду они были вместе. А значит, непобедимы.
Ёси смотрел на своего солнечного мальчика, и у него трепетала душа от этих зеленых глаз, полных любви и счастья.
Эти глаза спасли мертвое сердце Ёси и возродили его к жизни целых два раза. Первый - почти двадцать лет назад. И второй - совсем недавно, в плену у врагов.
И если первый раз Ёси забыл о них на долгие годы, а, когда увидел вновь, далеко не сразу вспомнил, то теперь…
Теперь Ёси не забудет эти глаза никогда. И сделает все, чтобы незамутненное счастье больше не исчезало из них ни на одну секунду.
========== Глава 21. Цена нелюбви и любви ==========
Я, как эти ржавые часы.
Человеческая любовь заканчивается без причины.
Я помню свое детство, когда я жаждал нежности,
Твой голос был слишком далеко.
В моем сердце в то время ничего не изменилось…
Мои мечты рухнули, обратившись в песок,
И развеялись на ветру.
Без потребности любить,
Но даже сейчас, я все равно ищу тебя…
Сезон плюшевого снега.
Без потребности любить,
Но даже сейчас, я все равно ищу тебя…
Dir en grey - I’ll
Почти двадцать лет назад…
Ёсинори хотел шагнуть вместе со свитой в особняк новоиспеченного фельдмаршала Его императорского Величества Верхней империи, но отец легко остановил его рукой.
- Рано тебе по приемам ходить, - прорычал сквозь зубы отец, отмахиваясь от него, словно от вшивой собаки, - Молоко на губах еще не обсохло. Охраняй вход. Делами будут заниматься старшие.
Ёсинори недавно исполнилось двадцать один. Он получил несколько образований и считался вполне неплохим специалистом в военном деле. Ёсинори мог отрубить голову врагу тридцатью разными способами.
Тем более, в гонзакской делегации, помимо него, было двое его ровесников, но отцу подобное не объяснишь. Проще сдвинуть гору, чем переубедить его.
Ёсинори спорить и не собирался. Несколько минут без отца казались ему глотком свежей воды.
- Нечего клан позорить, - хлестко добавил отец, - Весь в Нее. Ни ростом, ни статью в благородную кровь не пошел!
Она - это его покойная мать.