— Слушай, дед, лучше иди отсюда. Иди по хорошему, — посоветовал Сергей.
Старик прищурился — так, словно бы ему было тяжело смотреть и хрипло повторил свой вопрос:
— Зачем сына убил, собака?
— Сын твой был бандитом — туда ему и дорога. Ты станешь бандитом — следом отправишься. А теперь иди отсюда. — резко ответил Сергей, не спуская глаз со старика.
— Бандитом, говоришь?!.. Это вы, русские — бандиты! — негромко, но отчётливо проговорил старик, и, выхватив из кармана парабеллум, прицелился в Сергея.
Старая рука его тяжело дрожала, и пистолет отчаянно плясал в воздухе, дуло ходило ходуном.
— Брось, оставь! — сказал Сергей, отступая назад.
Он сделал ещё шаг, и старик выстрелил. Пуля обожгла Сергею руку. Он упал в траву. Трясущейся рукою старик надавил на курок четыре раза подряд. Четыре неточные пули ударили по кустам, и тут же Сергей услышал, как кусты сзади хрустнули, и кто-то негромко вскрикнул.
— Стой!.. Назад… Назад, Алика! — в ужасе крикнул Сергей, и, вырвав из кармана браунинг, он грохнул по фигуре старика.
Старик выронил парабеллум, зашептал по-чеченски и тяжело упал на проволоку.
Сергей глянул назад.
Очевидно, что-то случилось, потому что он покачнулся. В одно и то же мгновение он увидел тяжёлые плиты тюремных бараков, цепи и смуглое лицо мёртвой Марии Караджич. А ещё рядом с тюремными плитами он увидел сухую колючую траву. И на той траве лицом вверх и с маленькой расплывающейся точкой у виска неподвижно лежала девочка Алика.
Сергей рванулся и приподнял Алику. Но Алика не вставала.
— Алика, — почти шёпотом попросил Сергей, — ты, пожалуйста, вставай…
Алика молчала.
Тогда Сергей вздрогнул, осторожно поднял Алику на руки, и, не обращая внимания на оброненную кепку, шатаясь, пошёл в гору.
Из-за поворота навстречу выбежала Натка. Была она сегодня такая красивая, светловолосая, без кепочки, босиком; подбежав, она озадаченно спросила:
— Что тут такое? Кто стрелял? А… Алика уже спит?
— Она, кажется, уже не спит, — как-то по-чужому ответил Сергей и остановился.
И, очевидно, опять что-то случилось, потому что поражённая Натка отступила назад, подошла снова и, заглянув Алике в лицо, вдруг ясно услышала далёкую и очень старую детскую песенку о том, как уплывал голубой кораблик…
На скале, на каменной площадке, высоко над синим морем, вырвали динамитом крепкую могилу.
И светлым солнечным утром, когда ещё вовсю распевали птицы, когда ещё не просохла роса на тенистых полянках парка, весь лагерь пришёл провожать Алику.
Всё было очень тихо, никаких слов и торжественных речей — ничего. Натка стояла и смотрела вокруг.
Она видела, что даже самые известные в лагере хулиганы — кого она знала, пришли сюда, и на глазах у многих из них сверкали слёзы.
Она видела Амьера, бледного и сдержанного настолько, что, казалось, никому нельзя было даже пальцем дотронуться до него сейчас, и подумала, что если когда-нибудь этот мальчишка по-настоящему вскинет автоматное дуло, то ни пощады, ни промаха от него не будет.
Потом она увидела Сергея. Он стоял неподвижно, как часовой на посту. И только сейчас Натка разглядела, что лицо у него спокойно, почти сурово.
Тут Натку тихонько позвали и сказали, что одна девочка из Наткиной группы бросилась на траву и очень крепко плачет.
Потом все ушли. Остались только Сергей, Гейка и четверо рабочих.
Они навалили груду тяжёлых камней, пробили отверстие, крепко залили цементом, забросали бугор цветами.
И поставили над могилой трёхцветное русское знамя и большой православный крест.
В тот же день Сергей паковал чемоданы. Он зашёл в комнату, где жила Алика, и стал складывать вещи. Он уложил всё, но, вдруг, понял, что нигде не видит Аликиной фотографии.
Он потёр виски, припоминая, не брал ли он её с собою. Заглянул даже в свой дипломат, где хранились рабочие бумаги, но фотографии и там не было.
Голова работала нечётко, мысли всё как-то сбивались, разбегались, путались, и он не знал, на кого — на себя, на других ли — сердиться.
Он подошёл к Натке.
— Завтра я уезжаю, Наташа, — сказал Сергей. — Мне больше нечего здесь делать.
Натка положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.
— Серёжа, возьми меня с собой, — проговорила она вдруг тихим, усталым голосом. — Возьми меня с собой. Пожалуйста.
Сергей, казалось, даже не удивился.
— Куда? — только спросил он.
— Куда-нибудь. Всё равно. Только забери меня отсюда… Я куда хочешь за тобой поеду. Мне, ведь, так надоело быть одной…