Об авторе
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов.
Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
Я хорошо знаком с творчеством Виктора Харченко, с его жизнью, и должен сказать, что лучшего пути в литературу, чем тот, который он избрал, кажется, просто не бывает. Перед тем, как отважиться писать, автор прошел для своего возраста завидно большой и разнообразный трудовой путь. Он работал егерем в заповедниках, где сблизился с природой, откуда он вынес глубокую любовь ко всему живому; работал на Севере в бригадах рыбаков, бурильщиков и такелажников, в геологических партиях.
Когда читаешь его рассказы, чувствуешь многое повидавшего человека, побывавшего во многих местах Севера и Юга, в трудных и суровых, но сохранившего, может быть, воспитавшего в себе удивительную человечность, нежную душу, которая отзывается на человеческую боль, на зов слабого о помощи, на голос живой природы.
Возьмите любой рассказ, хотя бы о маленьком песце Фимке или о бездомной собаке Цезаре, что нашла своего хозяина, вы просто никуда не денетесь от омывающей вас любви к живому, от щедрости души и тепла человеческого сердца.
Я глубоко верю в то, что эта первая книга молодого писателя откроет нашей литературе еще одно имя, самобытное, свежее, вполне самостоятельное и определенное в своих художнических исканиях и в своих уже добытых результатах.
Лесной сторож
Пустошка — это дальний сенокос. Туда добираться нужно полдня. А лесник Касьян там каждый год косит, несмотря на пожилой возраст. И стожки ставит из духовитого сена, будто хлебные караваи на лесной поляне печет. Они у него хлебом-то и пахнут, эти стожки.
Сколько раз председатель предлагал Касьяну сенокос возле деревни. Потеснил бы других, если надо. Но лесник не соглашается. И корова его Варька, между прочим, тоже. Она другого сена не ест. Ей с Пустошки подавай. Так что председатель махнул на Касьяна и его привередливую корову рукой. Правда, всегда помогает с вывозкой. Назначил он Федьку, молодого тракториста. А тот любознательный. Спрашивает:
— А почему у тебя, дядя Касьян, такое духовитое сено? И мышами никогда не поедено?
— А сторож у меня на Пустошке! — ответил Касьян хитровато. — Вот у него и надо спросить насчет мышей…
— Кто у тебя там? — изумился Федька.
— Приезжай, поглядим. Заодно и сено вывезем! — бодро сказал Касьян.
Федька, конечно, знал, что дядя Касьян — чудак. Лесной человек, понятно, отличается от обыкновенного. Его и не сразу поймешь… Но за какие деньги нужно караулить посреди дальнего леса чужое сено? Да и от кого? От мышей!
Ехали в лесную глухомань на тракторе. Федька молчит, рычагами ворочает, думает про себя что-то. И Касьян молчит, глядя через дрожащее стекло кабины на лес. И кажется, кивают ему сосенки и знакомые березки… Белая борода Касьяна будто комок снега. Только не тает этот снег в теплой кабине.
«Старый совсем стал Касьян, — думает про себя Федя. — И сдалась ему эта Пустошка!»
Когда подъехали к лесной поляне, Касьян попросил остановить трактор. Он молодо соскочил на снег, подошел к стожку, весело похлопал рукавицами одна о другую, вызывая кого-то. Федька тоже вышел из кабины и глядит, что дальше будет. А дальше — как выпрыгнет что-то белое, стремительное. Сверкнуло электрической искрой и пошло скакать по тулупу лесника. Как дух какой-нибудь! А потом в рукав Касьянов нырнуло, будто в шерстяную нору.
— Кто эт-то-то? — спросил Федька, заикаясь от волнения и прижимаясь к мошной гусенице трактора. Ничего подобного он, понятно, никогда еще не видел.
— Да караульный мой — горностаюшка! — ответил ему Касьян, улыбаясь сквозь бороду. А в рукаве лесника сверкнули будто две изумрудины. И Федя рассмотрел зеленоглазую мордочку зверька.
— Дядя Касьян! А как ты его приручил — ведь он как электрический, дикий зверь? — спросил Федя, опомнившись.
— Да спас я его, — отвечал Касьян. — Вот там мой тулуп лежал. А сам я сено метал на сани. Только гляжу: филин, злая птица, над моим тулупом кружится. Шуганул я его немедленно! Улетел он, а я думаю: зачем филину мой тулуп? Зачем кружил? Подхожу, а в рукаве горностаюшка схоронился. Ему филин весь бок когтями просадил… Ну, горностаюшку я домой взял. Молоком Варькиным отпоил… А потом обратно на Пустошку отвез. Так он у меня и живет после того…