Лукав был Захар и умел радоваться переменам в жизни.
Опять ударил заряд. Берег закрыло кисленьким снежком. Товарищи остановились, решив поправить груз на санях.
— Гляди-ка, — крикнул Захар.
— Чего, однако?
— Под ноги гляди!
Валера открыл залепленные снегом глаза. Меховые передки его унтов обнюхивал белоснежный песец.
— Он непуганый! — сказал опытный Захар. И стал приближаться мелкими шажками. В руке он держал монтировку и был похож в этот момент на метателя копья. Голая его ладонь мерзла. Но Захар терпел. Может быть, непуганый зверек и сам бы подошел к Захару. Но уж очень страхолюдная рожа была у котельщика. Может быть, он даже услышал скрип зубов Захара. Зверек подпрыгнул и пропал в снежной тьме, будто кусочек сахара в молоке растворился.
— Жалко! — сказал Захар. — Я подумал знаешь о чем? Почему на тебя жена смотрела зелеными глазами? Она просила у тебя тепла. А что может быть теплее песцовых кянч!
Валера тоже пожалел об упущенной добыче. Он молчал полчаса, а потом сказал:
— Понимаешь, насчет тепла ты правильно сказал, однако. Я, к примеру, думаю всю квартиру коврами обить, чтобы ей тепло было!
Оба были северянами и говорили о тепле конкретно.
— Я ей такие условия создам! Ведь она меня тоже бережет! Со свадьбы началось. Я как выпью, меня на курево тянет. Так она не дает.
— Ну и что?
— Заботится — вот что! Мужики смеются! Ну тебе и жена попалась. Тальманит твои затяжки. А я так считаю, что заботится. Никто обо мне не заботился так.
— А сама она не курит?
— Боже упаси!
— Повезло тебе! — сказал Захар. — У нас хохуччинские девки не такие. На танцах в клубе смолят по-черному. Что мы, говорят, хуже тиксинских? Я знаю, некоторые не только курят, даже боксом занимаются. Я поэтому и не женюсь пока…
Говорил Захар чисто, без акцента. Молодые якуты вообще хорошо говорят по-русски. И горести у них те же, что и у русских парней. Так что Валера с Захаром поговорили от души.
До самого полюса лежали ледяные просторы, искореженные торосами.
Светового дня было мало, часа два. Так что ехали в темноте, ловя прожекторами трещины и полыньи.
Встречала их вся Хохучча. Валера в толпе увидел моложавого и осанистого якута в очках. И понял, что это новый председатель.
— Спаситель Хохуччи! — сказал он, пожимая Валерину руку. А потом зачем-то погладил по шапке.
Захар засмеялся.
Якутская детвора в оленьих дошках таращилась на Валеру раскосыми и узкими глазами, толпясь вокруг. Будто этот русский парень привез на санях не бочку с горючкой, а полярное солнце.
Так Валера стал как бы родным для хохуччинцев.
Он помылся в котельной, отдохнул и стал собираться в обратную дорогу.
Председатель принес два мешка мороженой нельмы. У них так. Если им понравишься, то без подарка не отпустят.
А Захар — чудак, кянчи принес. Об этих меховых черевичках мечтают все русские жены. Рукодельная работа!
Валера ехал вдоль берега двое суток не смыкая глаз, торопясь к жене с подарками. Так, может быть, и доехал бы, да уж очень торопился. Захара рядом не было. Хотя он и разговорчивый, а контролировал Валеру. Глаз не спускал с дороги. Когда затрещало вокруг, трактор стал оседать и крениться. Валера оглянулся. Саней за спиной не было. Их словно слизнула синяя полынья.
Выпрыгнул из кабины. И его будто кнутом хлестнуло!
Он чудом выполз из ледяной купели. Встал, шатаясь, поспешно соображая, куда бежать. Только в движении было его спасение. Он это понимал!
Мерцали льды и звезды. Валера стукался коленями о полы шубы. И она звенела, как погребальный колокол. Тогда Валера сбросил шубу и побежал. Падал, и бежал, и полз через торосы. Его дом был на краю поселка. Когда он вполз в квартиру под утро и Зоечка увидела стонущую ледышку и узнала в ней своего мужа, то тихо заплакала.
Ребята еще потом в гараже спорили, дополз бы Валера, если бы не жена? Сошлись на мнении, что вряд ли. Так что хорошо, что он женился загодя. Женатому лучше в такой ситуации. Помогло еще и то, что Валера, как все местные, знал, откуда ветер дует. И куда надо бежать. Если под утро, то с северо-востока. Оттуда и заряды подаются. Днем — чаще восточный. Впрочем, бывает и наоборот. Так что нужно нос по ветру держать, если жить хочешь.