Дверь ему открыла Ольга – рыжая, как ее мать, худая и высокая, как отец, в желтом домашнем сарафане и с всегдашней книжкой в руках. «Самый читающий ребенок в самой читающей стране», – как со вздохом говорила про нее Галка. Виктор попытался вспомнить, когда в последний раз сталкивался с ней во дворе, и не смог.
– Привет, дядь Вить, – Ольга шире распахнула дверь, приглашая его войти. – Мама на работе, а папа в магазин пошел. Заходите, я вам чаю налью.
На многое в жизни можно только надеяться: сбудется ли прогноз погоды, удастся ли разгрузить пришвартованную к причалу «морковку» точно в срок, но вот в чем можно было не сомневаться, так это в том, что каждый день после обеда, вернувшись из школы, в квартире Захаровых Ольга предложит зашедшему гостю чашку чаю.
Ей было что-то около четырех лет, когда, вернувшись из детского сада, она спросила своего отца:
– Папа, почему со мной никто не играет? Я делюсь игрушками, мама сказала, чтобы я была хорошей.
Что он мог ответить: «Они боятся, что ты хлопнешь в ладоши и у них повырастают хвосты»? Слава лучше других знал, что можно сколько угодно выводить ячмени и снимать головную боль, можно работать кем угодно, но при этом в реестре таинственной небесной канцелярии числиться «главным специалистом по одиночеству». Потому что, несмотря ни на что, люди всегда будут бояться того, чего не понимают.
Виктор допивал вторую чашку чаю, когда в дверном замке провернулся ключ. Ольга оторвалась от книжки и поспешила в коридор.
– А вот и папа! – сказала она, обращаясь к Виктору, и глаза ее осветились ярким внутренним светом.
В этот миг Виктор позавидовал Славке, потому что очень сомневался, что при его появлении у сына, Мишки, лицо становится таким же счастливым.
Славка выслушал своего друга молча. Он только прихлебывал чай и время от времени кивал, когда Виктор рассказывал, как плакала Ленка, и как вся одежда и мебель в доме пропитались запахом водянистой капусты, и какая поганая вообще стала жизнь. Монолог получился какой-то сбивчивый, путаный, и Виктор, споткнувшись на полуслове, замолчал.
– Я тоже тут живу, Вить. Знаю.
– И сети, Слава! Что ж это за люди такие? – он стукнул ладонью по столу и снова замолчал.
Он надеялся, что Слава как-то поможет ему высказать эту мысль, что терзала его почти всю ночь. Но Славка тоже молчал и отрешенно смотрел в окно.
– Плохо без рыбы, Слава.
– Может, тебе денег дать?
– Да на что я их потрачу?
– Это верно.
– Слава, помнишь, в то лето, когда мы познакомились, Виталька утонул?
Захаров отвернулся от окна и посмотрел Виктору прямо в глаза.
– Конечно.
– Помоги, Слав.
Слава несколько секунд смотрел на Витьку и еле заметно кивнул. Разговор закончился, но уходить как-то вот так, сразу, было неловко. И Виктор сказал:
– Ольга у тебя совсем большая стала.
– Вот еще год проучится и уедет. Как я буду без нее? – проговорил Слава с неожиданной тоской. – Вышла бы, что ли, замуж да осталась.
– Ты же не один останешься, – сказал Виктор просто для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Нет, Вить. Она одна меня любит, а всем остальным от меня что-то нужно.
Виктор вспыхнул и торопливо спросил:
– Хочешь, я на реку с тобой пойду?
Славка отрицательно покачал головой:
– Ты уверен, что хочешь это увидеть?
Виктор был совершенно уверен, что не хочет. Он не хотел видеть, как при свете незаходящего летними ночами северного солнца Енисей поцелует лодку, в которой так уверенно расселись чужаки – двое сезонников в фуфайках и свитерах с высоким воротом. Никто не пытался узнать, кем они были на материке, но в том, кем они были здесь, сомнений не оставалось – ворами. Витька не хотел думать, как река лизнет лодку своим холодным прозрачным языком, а потом волна начнет перебрасывать суденышко из стороны в сторону, как будто детские руки перебрасывают мяч. «Я просто играю, – скажет она, – разве вам не весело?» А потом Енисей закружит, захватит лодку водоворотом, уцепится своими ледяными, в барашках пены, пальцами за борта и утащит чужаков на дно. Теперь у них будет сколько угодно рыбы. Если бы они захотели, то могли бы устраивать рыбный день ежедневно. Вот только едоки и главное блюдо поменялись местами – прежде чем их нашли, рыбы пировали целую неделю.