Выбрать главу

Вскоре город скрылся из виду. Кое-где еще виднелись отдельные поля, обнесенные для защиты от стад мощными оградами из кактусов и агавы, но в основном нас окружала степь, характер ее едва ли меняется на всем протяжении Уругвая: холмистая местность, покрытая мелкой полевой травой, и эта травка почти нигде не поднимается выше ноги человека. В ложбинах виднелись редкие кусты, которые, собственно, и кустарником назвать было нельзя. Повсюду паслись животные: лошади, реже овцы, но чаще всего коровы.

Всадник, ехавший впереди, оглянулся, попридержал лошадь и стал нас поджидать. Когда мы приблизились, я узнал в нем того молодого человека, которому вчера вечером уступил свое место.

— Вот мы вас и догнали! — обратился к нему Монтесо. — Добрый день, сеньор! Разрешите представить вам немецкого кабальеро, о котором я вчера вам рассказывал.

Мужчина был одет в широкие синие брюки и точно такую же куртку. Жилет его был белого цвета, как и шарф, которым он обвязал талию, из-под шарфа виднелись нож и пистолет. К седлу было подвешено ружье. Он снял с головы шляпу, приподнялся в стременах и приветствовал меня:

— Мо-е по-чте-ние, су-дарь!

Прозвучало это на ломаном немецком языке, примерно таким тоном попугай выговаривает затверженные им слова.

— Вы говорите на моем родном языке? — спросил я по-испански.

— Нет, — ответил он тоже по-испански. — Мне знакомо лишь это приветствие, я заучил его в Буэнос-Айресе, где общался с немцами. Мне захотелось порадовать вас звуками вашей родной речи. Смею ли я надеяться, что вы одобрительно отнесетесь к моему желанию составить вам компанию?

— Для меня любой честный человек — желанный гость.

— Вы снимаете у меня камень с сердца. Я вам очень признателен!

Он протянул мне руку, а я подал ему свою. Мнимому криминалисту было не больше тридцати лет. Судя по лицу, я бы никогда не сказал, что он мужественный и даже отчаянный человек. Гораздо больше он походил на плутоватого труса, который действует исподтишка.

Мы поехали дальше. Йербатеро держались позади нас. Им, наверное, думалось, что было бы невежливо не пропустить вперед обоих благородных господ. Таким образом, мы были вынуждены время от времени обмениваться какими-то репликами, однако вскоре я заметил, что комиссар ничуть не дорожит моим обществом. Он был необычайно скуп на слова, очевидно опасаясь, что, разболтавшись, может выдать себя.

Поскольку я неожиданно вернулся в город, Монтесо не успел выслать вперед двух своих человек, что он намерен был сделать ради моей безопасности. Сейчас этого вообще не требовалось, ведь мы находились в степи, и вся местность отлично просматривалась издали. Свое внимание я уделял в основном окрестностям, что очень радовало комиссара. Лошади у моих спутников бежали резво, потому что те без устали подгоняли их; что же до моего гнедого, то он готов был пулей умчаться вперед, и мне, наоборот, приходилось резко осаживать его.

Еще до полудня мы добрались до нескольких невысоких холмистых гряд, на которых кое-где виднелись отдельные скалы. Эти гряды были отрогами Кучильи, нам надо было перебраться через нее. Час спустя мы увидели по правую руку от себя поселение, название которого теперь уже выпало у меня из головы. Впереди, на некотором расстоянии от него, располагалось довольно большое здание — Монтесо назвал его почтовой станцией.

Его слова подтверждали многочисленные колеи, сбегавшиеся к зданию, в то время как повсюду в степи дороги расходятся. Йербатеро остановились возле почтовой станции, объявив, что им необходимо промочить горло. Я тоже спустился с коня и уселся на стоявшую перед домом глиняную скамью, покрытую дерном. Здесь имелся магазинчик. Криминалист вошел внутрь и вынес три бутылки вина и стаканы. Он собирался угостить сборщиков чая; мне тоже пришлось взять стакан, но я не намерен был уступать этому человеку.

Неподалеку от дома протекала небольшая речка, несшая свои воды в Рио-Негро. Берег ее был изрезан острыми и глубокими расселинами, тем не менее, судя по колеям, пересекавшим реку, через нее можно было рискнуть переправиться. Вскоре я имел возможность увидеть, как происходит переправа. Едва мы решили тронуться в путь, как с той стороны, откуда мы прибыли, донесся неистовый шум. Я завернул за угол дома и увидел, как бешеным галопом приближается один из тех дилижансов, о которых я говорил.

Кучер и трое всадников, словно обезумев, подхлестывали лошадей, напрягавших все свои силы, чтобы волочить тяжелую колымагу. Я был уверен, что экипаж в любую минуту может перевернуться, ведь он продвигался вперед слишком резкими рывками. Всадники ревели как помешанные. Изнутри экипажа и с верхней его площадки доносились пронзительные умоляющие голоса. То были голоса пассажиров, просивших ехать помедленнее или желавших высадиться здесь, возле станции. Напрасно! Безумная кавалькада миновала нас и устремилась к реке; дилижанс скатился с крутого обрыва, скользнул сквозь взметнувшуюся стену воды и выбрался на противоположный берег. Лошади от изнеможения чуть не валились на брюхо. У меня голова кругом пошла. Лучше скакать на самой захудалой кляче, чем мчаться и трястись в подобной повозке!