Родственники Монтесо жили в четырех часах езды от Мерседеса. Однако время теперь тянулось не так медленно, как прежде, ведь пейзаж в окрестностях реки выгодно отличался от однообразной равнины; интересно было наблюдать и за обитателями этих мест.
Порой на нашем пути появлялись даже небольшие перелески, что в этих краях редкость; к своей радости, я увидел целый выводок нанду, южноамериканских страусов. Мы как раз пересекали заросли кустарника и готовы были снова выбраться в степь. Птицы паслись неподалеку и, напуганные нашим приближением, стремительно пустились наутек. На меня это произвело особое действие: я принялся от души хохотать, так что из глаз брызнули слезы. Для йербатеро вид этих птиц был привычен, тем не менее я и их заразил своей веселостью.
Лишь угрюмый ворчун не разразится смехом, увидев стайку удирающих нанду. Они презабавно покачиваются и переваливаются с боку на бок, курьезно закидывают ноги; эту смешную картину довершают осанка птиц и их манера вертеть шеей.
На берегах Ла-Платы американского страуса называют авеструсом. Эту громадную птицу редко увидишь одну. Рядом с самцом всегда пять или шесть самок; часто можно встретить стаи, насчитывающие до двадцати особей. Их редко отстреливают, обычно загоняют на лошадях и ловят с помощью лассо. Местные жители утверждают, что мясо этих страусиных очень вкусное. Если это так, то нанду выгодно отличается от своих африканских сородичей. Мясо молодых птиц, разумеется, неплохое, а вот у птиц постарше оно жесткое.
Перья используют для разных украшений, особенно часто из них изготавливают веера; впрочем, ценность перьев нанду гораздо ниже, чем перьев африканского страуса.
Интерес вызывают огромные яйца нанду. Самки, входящие в одну и ту же стаю, откладывают их в общее гнездо. Ошибочно считалось, что достаточно яйцам полежать на солнце, чтобы само собой вывелись птенцы; нет, птицы высиживают их. Гнездо у нанду очень простое, оно состоит лишь из вырытой в земле лунки.
Люди усердно выискивают эти яйца, ведь они необычайно вкусны и питательны; от тортильи[84] из страусиных яиц не откажется ни один гурман. Говорят, правда, что яйца фазанов нежнее на вкус. Я не спорю.
Солнце клонилось к горизонту, когда мы миновали стадо пасущихся коров. Монтесо указал на выжженные тавра и заметил:
— Это клеймо моего родственника. Мы находимся на его земле.
Человек этот был, видимо, невероятно богат, мы проезжали мимо других стад коров, лошадей, овец, и все эти тысячи животных были помечены тем же самым клеймом. Пастбища и стада отделяли друг от друга изгороди из агавы, тянувшиеся, как показалось мне, на многие мили. По этим угодьям на резвых конях проносились гаучо, сгоняя животных в кучу или же разнимая бодающихся быков.
Тем временем на севере показались верхушки деревьев. Сверкнули белые стены, маня нас к себе. Перед нами была эстансия, раскинувшаяся в тени высоких дубов, тополей и плакучих ив. Особенно красивы и величественны были ивы. Любой пейзажист пришел бы в восторг, увидев такие деревья.
Эстансия включала несколько строений, объединенных наподобие замка. Сперва мы въехали на просторный двор, с трех сторон обнесенный высокими стенами. В передней стене помещались ворота. С четвертой стороны двор ограждало длинное двухэтажное здание. Это был господский дом.
Двор содержался в большой чистоте, что в этих краях редкость. Здесь стояли многочисленные громоздкие телеги, запряженные волами. Вокруг резвилось несколько жеребят. Слуги занимались различной работой. Мы пересекли двор и остановились возле двери, что вела в дом.
Слуги посмотрели на нас, изумленно переглянулись, а затем поспешили навстречу, чтобы приветствовать нас. Их вежливость удивила меня. Они почти благоговейно кланялись Монтесо, стоявшему перед ними босиком и в лохмотьях и расспрашивавшему их:
— Сеньор дома?
— Нет, — ответил один из пеонов. — Он поехал во Фрай-Бентос из-за того последнего стада, что мы туда отправили.
— А сеньора?
— Дома с сеньоритой.
— Доложи обо мне!
Пеон направился в дом. Монтесо приказал остальным:
— Пусть наши лошади пасутся, а вот за этой гнедой нужен особый присмотр. Она пусть ни в чем недостатка не знает!