– Сыт по горло нашей совместной жизнью?
– Этого я не говорил.
И не нужно было, подумала Джин. Потому что и без слов все ясно.
Тем не менее, осознавая тот факт, что подобный разговор до добра не доведет, она произнесла совсем другим тоном:
– У меня в банке сейчас тоже пошла черная полоса. То и дело приходится разбираться с возникающими у клиентов вопросами.
– В самом деле? – хмыкнул Энди. – Как интересно…
Она кивнула.
– Я тоже очень устаю. Поэтому, наверное, порой не уделяю должного внимания тому, что ты рассказываешь. – После короткой паузы Джин с едва различимой обидой в голосе добавила: – Но когда я в нормальном состоянии, меня всегда интересуют твои дела.
– Надо же! – саркастически ухмыльнулся Энди. – А дальше этого твой интерес не распространяется?
Джин заморгала.
– О чем это ты?
– О том, что мною ты, похоже, уже совсем не интересуешься.
– Я?! – На глаза Джин навернулись слезы. – Послушай, что происходит? Ты нарочно выбрал этот день, чтобы испортить мне настроение? Чтобы дать мне почувствовать всю мою никчемность? Назвал меня бесчувственной, сейчас обвиняешь невесть в чем. – Она тряхнула наволочкой. – Как думаешь, для кого я это глажу? Для тебя, дорогой! А ты об этом даже не задумываешься. – Немного помедлив, Джин добавила: – Похоже, ты не отдаешь себе отчета в том, что все это сказывается на Тиме.
– Все это? Что конкретно? Наши периодические размолвки?
Джин состроила гримасу.
– Ох, ну не надо! Не притворяйся, будто не понимаешь, что я имею в виду. Размолвки – это мягко сказано. Наши отношения стремительно ухудшаются, и ты это прекрасно осознаешь. Мы постоянно пребываем в раздраженном состоянии, а Тим, кстати, это чувствует.
Энди пристально взглянул на нее.
– Тим сам говорил тебе что-то на этот счет?
– Нет, но не обо всем нужно говорить. Не забывай, что у женщин чутье на подобные вещи.
Энди напряженно замер.
– Хочешь сказать, что, будучи мужчиной, я не в состоянии понять ребенка? Что я плохой отец?
– Ты плохой отец? – удивленно повторила Джин. – Не глупи.
– Нет-нет, постой, не уклоняйся от разговора! Мы оба приемные родители Тима, и по-твоему выходит, что ты справляешься со своей задачей лучше, чем я?
Джин открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг услышала сбоку какой-то шорох. Повернувшись, она увидела на пороге Тима. Он щурился на свет и выглядел очень бледным.
– Что-то случилось? – с дрожью в голосе спросил он, переводя взгляд с Джин на Энди и обратно.
– Нет, солнышко, все в порядке, – сказала Джин. – А почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось. Я спал, и меня разбудили ваши голоса. – Тим посмотрел на Энди и тут же перевел взгляд на Джин. – Папа сердится?
– Ну что ты, сынок! – нарочито бодрым тоном произнес Энди. – Мы с мамой говорили… мм… о работе. Да, только и всего. Идем, я тебя снова уложу в постельку.
Он встал и двинулся к Тиму, но тот поспешно шагнул к Джин.
– Мам, а можно мне водички из холодильника?
– Конечно, солнышко, только много не пей, ведь ты знаешь, от холодного у тебя болит горло. Давай-ка я сама тебе налью…
Обняв Тима за плечи, Джин повела его в коридор, но на ходу все же успела многозначительно взглянуть на помрачневшего Энди.
6
Всю ночь Джин гадала, что успел услышать Тим из ее разговора с Энди, но ответа не нашла. Оставалось дождаться следующего дня.
Но утром Тим спустился к завтраку в хорошем настроении, держался как всегда и выглядел как обычно. Во всяком случае, глядя на него нельзя было сказать, что вчера случился какой-то инцидент.
Вероятно, он или не услышал фразы о том, что мы его приемные родители, или не понял, о чем идет речь, решила Джин.
Эта мысль немного успокоила ее. Она искренне любила Тима и не хотела, чтобы он страдал из-за размолвок взрослых.
Несколько дней все было спокойно, но потом у мальчика наступила реакция. Весь вечер он был подозрительно тих, рано отправился в свою спальню, а когда Джин поднялась следом, чтобы пожелать ему спокойной ночи, не попросил почитать о приключениях робота Малькольма.
Видя, что с Тимом все-таки что-то происходит, но не зная, как поступить, Джин как обычно поцеловала его, поправила одеяло и направилась к выходу. Она уже открыла дверь, когда за спиной раздалось негромко:
– Мам!
Джин обернулась.
– Что, солнышко?
Несколько мгновений Тим молчал, потом, словно через силу, спросил:
– Теперь вы с папой все время будете ссориться?
Джин прикусила губу. Вот оно! То чего она все эти дни боялась.
– Ну что ты, малыш, мы не ссоримся. – Джин вернулась к кровати Тима. – С чего ты взял?
– Ссоритесь, я знаю, – не по-детски тоскливо вздохнул Тим. – Раньше этого никогда не было, а сейчас постоянно. Просто иногда вы делаете это потихоньку. А то и молча.