Сталин продолжил, переведя дыхание:
— И еще один совет. Контрудар придаваемыми вам силами — сложная операция. Нам контрудары пока не приносили крупных оперативных результатов, не говоря уже о стратегических. Причин, взаимозависимых и взаимообусловливающих успех или неуспех, три: привлекаемые силы, ограниченное время на их организацию и полководческое искусство военачальников. Силы Ставка вам, товарищ Ватутин, выделила и выделит немалые. Достаточно дать вам времени — не в ее власти. Время определяется ходом операции. И, считаю, Манштейн, верно оценив исход начала борьбы за Курский выступ, не даст вам его в необходимой мере. Что касается военного искусства — мы все еще овладеваем им. Два успешных контрнаступления, конечно, многое дали нам, но разнообразными приемами вождения войск на полях сражений, всем нам и, в частности, вам и многим другим, придется овладевать. А это означает: учеба в ходе войны — это не столько познание прошлого опыта, тем более далекого, а поиск тех приемов управления, которые необходимы сейчас и в последующих операциях. — Опять умолк — значит, заговорит о чем-то другом.
О другом заговорил более мягко:
— Одному вам не справиться с подготовкой контрудара в короткие сроки. Распределим все ее мероприятия по нескольким исполнителям. На Василевского я возлагаю контроль за выдвижением двух Пятых армий (танковой и общевойсковой) на рубеж развертывания. Начальника своего штаба направьте в Шестьдесят девятую армию. Генерал Крюченкин, конечно, лихой кавалерист, но в контрударе ему придется управлять тихоходными стрелковыми дивизиями. К тому же не исключено, что для его армии возможна оборона на два фронта — против эсэсовского и третьего корпусов. Пусть генерал Иванов поможет ему разобраться в сложной обстановке, а также поправит его решение, если оно окажется залихватским. Вам останутся управление текущими военными действиями, координация всех мероприятий по подготовке контрудара и управление всей группировкой войск, которая будет наносить контрудар.
Сталин ограничился общими, в основном организационными, указаниями.
Из опыта сражений, включая волжскую битву и срыв немецкого реванша за Сталинград, предпринятый в Юго-Восточной Украине, Верховный для себя сделал ряд выводов. Один из них сводился к тому, что без особой необходимости, тем более спонтанно, не следует вмешиваться в текущее оперативное искусство и тем более в тактику. В минувших кампаниях такие не раз и не два приводили к крупным поражениям или мелким успехам для фронта и тем более для войск стратегического направления. Поэтому его обязанность, как Верховного Главнокомандующего, должна состоять в определении вместе с Генштабом стратегии на кампанию, крупные операции и в выборе форм таких операций. Что касается фронтовых операций, в планировании и осуществлении их фронтам надо предоставить большую свободу. И повышать ответственность за них командующих фронтами и их штабов. Уже не новички на высоких должностях. Должны оценивать обстановку не за день-два, а немного загодя. Тогда реже будут возникать крутые ситуации в ходе военных действий.
Многое из того, что услышал от Верховного, Ватутину было уже известно, как и то, что Сталин знал и об осведомленности его в высказанных им суждениях. Тогда почему же он счел необходимым повториться? Усомнился в его способности руководить войсками крупного фронта? Вроде бы нет. Свои претензии к провинившимся он обычно высказывал без жалости к их самолюбию и достоинству. Скорее дело в другом: повторил и высказал известное, чтобы зарубил у себя на носу: обязан исполнить и потом не оправдываться «не понял», «упустил из виду», «дела замотали». А к чему такое распределение единой и неделимой задачи по нескольким военачальникам?