— С такой памятью надо идти в разведчики.
— Не берут — грехов за мной немало.
— Смоешь в дружной атаке, как в парной бане, возьмут.
— Поверили обещаниям гражданинам-начальникам, потому и записались в солдаты.
— А до обещаний душа не загоралась выкинуть немцев со своей земли?
— Как ей не запаляться, если у многих родные места оказались под ними. К тому ж не порешили ли они близких?
— Но в боях опасностей больше, чем в ваших бывших делах.
— Это, конечно, так, но только мучила еще одна дума: народ выиграет такую большую войну, а мы что для этого сделали? Как придется ходить среди гордых людей, особенно вблизи тех, кого наградили орденами-медалями. К тому ж, думалось, возьмет германец верх над Россией — нас, тюремщиков, вмиг изничтожат под корень, как никчемных цыган.
— Но и наша власть вас не жаловала.
— Не жаловала за наши дела, но не изничтожала подчистую. Получил срок, поработал с мозолями, и полсрока долой. Потом нас направили к нашему, из зеков, командующему фронтом.
— Он же сидел не за кражу или что-то подобное.
— А в тюрьме и даже в лагере всех стригут одной машинкой. Так что мы его считаем своим, а своего подводить заказано. Такая клятва-слух прошла между солдатами-зеками во всей нашей армии. Ну, а кто нарушит ее, воровской закон карает строго.
— А вот самосуды устраивать нельзя. Даже за тяжкий грех. За такой — штрафной роты не избежать. Вам же разъяснили, что это такое.
— А бывалые солдаты говорят, что в атаках судьба солдат штрафных и строевых рог одинаковая.
— Не совсем так. Пули и осколки разят солдат-штрафников и солдат-работяг почти одинаково, конечно, только штрафников определяют на более трудные задачи, а потому убитых и раненых среди них бывает больше. Потом солдатская честь!.. За сходный подвиг солдату орден или медаль, штрафнику только снятие вины, письмо на родину с благодарностью. Если подвиг оказывается таким, что помогает взводу или роте, то орден дается и штрафнику. Прощенным, особенно орденоносцам, после войны можно начинать новую биографию с чистого листа.
— Это как получится, товарищ высокий начальник. Все будет зависеть от житухи на воле. Трудно сложится (а при таком разоре, какой мы увидели на освобожденной земле не дай бог), трудно будет удержать руки, чтобы не добыть для выпивона и закусона.
— Тогда все фронтовые заслуги пойдут коту под хвост.
— Так-то оно так, но все же ордена и медали, если нам их дадут за геройство, будут учтены при написании приговора?
— На фронтовиков не заводят личных дел, в которые подшивают прошлые ваши дела. Отличился — тебе орден или медаль. Можете убедиться по отношениям к таким, как ваш комфронтом. У него орденов — на груди уже не помещаются.
— Если так, в труса играть не будем. Да и не в наших законах прятаться под бабьей юбкой.
— На фронте пока затишье. Вот и надо его использовать, чтобы зарыться по плечи в землю. Она, земля, спасает бойцов от всего — и от смерти, и от позора. А пойдет немец в наступление… Первое — не сдрейфить под артиллерийским огнем, второе — усидеть, когда на вас пойдут танки и пехота, третье — как можно больше изничтожить немчуры перед передним краем, а затем и за ним. Осилим его в обороне — побьем в наступлении.
В штаб фронта Жуков вернулся на закате солнца. Большую часть поездки он провел на ногах, за день машины намотали за пятьсот, но Георгий Константинович ощущал лишь легкую усталость. Рокоссовский со своей командой уже ждал маршала у дома, служащего ему кабинетом и местом отдыха. Поравнявшись с ним, Жуков спросил:
— Верховный звонил?
— Звонил два часа назад. Доложил ему, где вы, и он ничего не передал для вас.
— Будете выслушивать мои впечатления от поездки или сначала покормите меня и моих помощников?
— Предлагаю сначала пообедать-поужинать, а потом уже засесть за карты.
— Предложение принимается. Стряхну дорожную пыль и буду готов.
Хорошее настроение маршала разрядило тревожные ожидания. Маршал вошел в отведенный ему дом — Рокоссовский обратился к Портнову:
— Где побывал маршал?
— В тринадцатой и семидесятой. Строго поговорил только с Романенко. Сказал, что послезавтра может побывать у него с проверкой исполнения его указаний.
— Почему строго? В чем-то нашел недостатки?
— Тот мало попросил средств усиления, и он ему: трусливо просишь помощи. Потом пообещал ему столько, что командарм не сразу поверил.
— Если завтра маршал не возьмет вас с собой, проскочите к Романенко и помогите ему организовать противотанковую оборону. Это его слабое место.