-— Можно послать!
— Никуда! Не треба!
— Послать!
— К чёрту на рога!
— Послать! Попытать можно!
И толпа недружно подхватила:
— Да послать! Пусть будет так!
Некоторые переминались с ноги на ногу, другие невозмутимо попыхивали люльками.
— Дикуна послать! — начали выкрикивать черноморцы своих кандидатов.
— Шмалька. Осипа Шмалька!
— Чуприну!
— К чёрту твоего Чуприну! Собакаря и Полового лучше!
— Маковецкого!
— Не надо Маковецкого, — замотал головой Калита. — Он до чужих жинок охочий.
По кругу раскатился хохот.
— А тебя, дед, давно на скоромное перестало тянуть? — спросил Ефим.
— Цыц, охальник! — замахнулся на него дед костылём. — Жеребцы бесстыжие.
Наконец смех стих, и снова стали выкрикивать:
— Швыдкого!
— Панасенко!
— Малова! Леонтия Малова! — закричало человека три, и толпа дружно подхватила:
— Малова! Малова!
В это время Леонтий Малов возвращался из Кореновской.
Подъезжая к Екатеринодару, издали увидел волнующееся людское море и сердцем почуял недоброе.
Пустил коня в намёт. Под копытами стлалась пыльная трава. С испугом выпорхнул и затрепетал в воздухе жаворонок.
Вот и лагерь. Шумит, волнуется круг. Малов осадил коня, соскочил с него и, расталкивая казаков, пробился в середину.
— Зачем круг созывали? — взволнованно спросил он у Дикуна.
Тот коротко рассказал о предложении Пузыревского.
— Что вы ему ответили?
— Да решили послать. Уже и депутатов выбрали. Всего пятнадцать человек. Ты, я…
Леонтий побледнел, шагнул к Дикуну.
— И ты, ты согласился?
Стоявшие поблизости замолкли. Постепенно весь круг затих. Все не отводили глаз от Дикуна и Малова. Федор пожал плечами:
— Попробуем. Спрос не ударит в нос. Выслушаем ещё, что нам царь скажет… — И глядя на гневное лицо Леонтия, удивился: — А ты это чего зажурился? Пока мы не вернёмся, казаки по куреням не разойдутся…
Неожиданно Малов повернулся к нему спиной, выкрикнул:
— Что ж это?! Други мои верные!
И вновь к Дикуну:
— Что ты делаешь, Федор? Продадут нас паны! Из Петербурга ни одному не вернуться. Там на всех петли найдутся. Я видел, как по Волге качели с висельниками плыли. — Он решительно вскинул голову. — Нет, я панам не верю, они и до царя нашего брата не допустят. А буду я биться с панами! — он окинул взглядом помрачневших казаков: — Кто со мной?
Митрий шагнул к нему.
— Бери меня!
— И я с вами! — раздался голос откуда‑то из задних рядов, Леонтий глянул поверх голов. К нему протискивался Андрей Коваль.
«Значит, не один! Нашлись друзья». И теперь уже спокойнее, но с болью проговорил:
— Прощевай, Федор, и вы, други! Не гадал, что так случится.
Малов прошёл меж расступившихся казаков. И никто не пытался остановить его.
Вот Леонтий ухватил коня за повод, вот легко перекинул сильное тело через луку седла и, уже трогая коня, крикнул:
— Эх вы, дети малые! Не сносить вам голов!
И потянулись вслед за Маловым сначала те, кто пришёл с ним на Кубань из Закавказья, а потом черноморцы. Сотни три увёл он с собой.
И долго ещё видели, как на запад, к низовьям Кубань–реки, удалялись те, кто не поверил словам полковника Пузыревского.
Глава IX
В большой бревенчатой избе, за сосновым столом чинно уселись черноморцы.
Молодая крестьянка ухватом вытащила из печи чугун со щами, поставила на стол. У печки под потолком в деревянной зыбке лежало дитя.
Достав деревянные ложки, казаки не торопясь, соблюдая очередь, принялись за долгожданный ужин.
— А где ж хозяин твой? — прожёвывая, спросил Ефим.
Скрестив красные, грубые руки, крестьянка ответила:
— Оброк барину повёз, третью неделю… Все ждем… Мы, чай, крепостные…
Поев, казаки вышли из‑за стола и, перекрестившись на иконы, тут же, на полу, улеглись спать. Вскоре раздался храп. Только Федору не спалось. Он ворочался с боку на бок и наконец, не выдержав, встал, сел к столу. Луна тускло освещала прокопчённые стены избы. Блики её купались в жбане с водой. По стене спустился таракан, деловито пробежал по столу, остановился и, поводив усами, направился к подоконнику. Заплакал ребёнок, хозяйка слезла с печи, нагнулась над зыбкой.
Федор смотрел на женщину потеплевшими глазами и вспомнил Анну. Коротки кубанские летние ночи, а сколько счастья они могут дать! Столько, что на всю жизнь хватит…
Хозяйка, шлёпая босыми ногами, подошла к столу, присела на лавку.