е кончено. В один прекрасный день, когда я, беззаботно жуя жвачку, возвращалась на самокате домой после школы, меня схватили и насильно затолкали в черный джип. Так я и попала в этот экспериментальный центр, без надежды вернуться. Вообще официально его не существует. Он зарегистрирован, как пансион для бездомных детей. Хорошо придумано, а? Никто до сих пор ничего не заподозрил. Раз в полгода к нам приезжают с проверкой из министерства. Только это их люди. Нас было двенадцать человек, до сих пор помню наизусть весь список. Поначалу мы не знали, зачем нас сюда привезли. Нас путали. Детям говорили, что это лагерь. Мне и моим сверстникам, что это элитная школа, и нам сильно повезло, что нас выбрали. Взрослым... им ничего не говорили, они сами понимали, в чем дело. Нам запретили звонить родным и в первый же день отобрали телефоны. Разрешили лишь написать письма, которые, разумеется, не были отправлены. Затем начались опыты. Первую инъекцию ввели Эндрю Блэйку - восемнадцатилетнему парню. Через несколько часов он умер. Оказалось, что у него было слабое сердце. Второй была девяти летняя Юнити Стромз. У неё после введения сыворотки кожа стала нежной, как крылья бабочки, а они не учли этого. На одном из ежедневных занятий физкультурой на заднем дворе пансиона она залезла на дерево, спрыгнув с которого, попала ногой прямиком на разбитую бутылку. Это была случайность, стекло пробило ее ногу до кости. Её не смогли спасти: кровь не сворачивалась. С тех пор нас не выпускали во двор. Так мы потеряли всякую надежду на связь со внешним миром и стали узниками четырех стен. Я была седьмой и самой слабой из всех участников. У меня было больное сердце, как и у того парня. Я помню, как боялась, и как Лилии Вульф удалось договориться с ними. Она была самой старшей в нашей группе и всегда поддерживала всех нас. Я помню, как она присутствовала в помещение рядом с операционной и все видела через окошко. С того момента она стала единственной моей опорой. ― Вдруг я умру, ― рыдала я в её объятьях. ― Я не хочу! Я... Я люблю жизнь! ― Всё будет хорошо? ― cо слезами? сама не веря своим словам, прошептала она. ― Ты справишься, я верю в тебя. Меня положили на операционный стол и начали внутривенно вводить инъекцию. Она была светло-синего цвета, с густоватой консистенцией. После её введения мне стало плохо. Я ничего не помню, кроме того, что меня чудом удалось откачать. Вся проблема в том, что сыворотка была несовершенная, поэтому каждый раз они меняли её внутренние компоненты. Сейчас мне семнадцать, и я до сих пор не могу понять, почему жива. Этот вопрос не дает покоя не только мне, но и им. Они неоднократно пытались соизмерить и создать такую же сыворотку, которую когда-то ввели мне. Но её состав был спонтанный, никто ничего не записывал. В помещение зашел молодой мужчина, точнее парень лет двадцати, вырвав меня из воспоминаний. Не обращая никакого на него внимания, беру стакан с водой и начинаю полоскать горло. Он идет размеренными, четкими шагами. Кто-то слишком самоуверен, он уже мне не нравится. Завязывается непродолжительный разговор, после дорогие лакированные туфли направляются в мою сторону. Я продолжаю свою процедуру. И вот он подошел ко мне буквально вплотную. Что, совсем охренел, это мое личное пространство. Подняв голову и не смотря на незнакомца, заканчиваю процедуру и выплёвываю все ему прямо на туфли, после чего встречаюсь с его глазами. Моя выходка ничуть его не смутила. Он даже бровью не повел. Только продолжал внимательно осматривать меня с ног до головы. Это начинает выводить. Он кивнул мне. Я подняла одну бровь. Что еще за фокусы. Все моментально покинули это помещение и закрыли за собой дверь. Когда вышел последний из этих ненормальных, он закрыл жалюзи и дверь. Отлично! Меня снова ждал очередной допрос. Неделю назад к нам приходила молодая брюнетка. Она была довольно не дурна собой, с яркой помадой на тонких губах. Дама интересовалась, нравится ли мне и Лилии здесь, сколько мы здесь. Потом подругу вывели, а меня оставили. Она интересовалась, чувствую ли я какие-то изменения после введения этой вакцины. Теперь, видимо, пришел ее друг. Не став ждать, я встала. Не люблю разговаривать со стоящим собеседником сидя. ― Привет, ― начал разговор он довольно приятным, немного хрипловатым голосом. ― Какое неприятное зрелище, ― он показал на свои только что оплеванные мной туфли. ― Да-а-а, ― протянула я, набрав в щеки воздуха и выпустив его. Затем, невинно на него посмотрела. ― Кажется, они новые и стоят кучу денег! Кто же это сделал?! ― трагически закончила я и посмотрела по сторонам в поисках подлеца. Мне было глубоко плевать на его реакцию. Теперь мне было плевать на всё. Я позволила себе делать всё, что хочу. Все ровно, я уверена в том, что скоро мне конец. Да мне и не хотелось существовать, единственного дорогого мне человека в этом месте убили такие же уроды, как и он, несколько дней назад. На моих глазах непроизвольно выступили слезы. В голове пронеслись все события. Я стояла и безжизненным взглядом смотрела перед собой, а он лишь смотрел на меня. ― Слишком много мыслей, это раздражает, ― фыркнул он. Воспоминания растворились, я внимательно посмотрела в его голубые глаза, а он в ответ в мои. ― А меня раздражает ваше присутствие, ― съязвила я. ― Катитесь к черту! Парень ухмыльнулся и подошел чуть ближе, наклонив на бок голову. Теперь я стояла впритык к нему. Он оказался не таким уж высоким, хотя, может, все дело во мне. Я со своим метр семьдесят пять была чуть ниже, чем он. Он не думал отходить, я тоже. ― Кто Вы? ― невозмутимо спросила я. ― А ты как думаешь? ― парировал он. Как я думаю? Да я никак не думаю! Думаю, что ты такой же дипломированный ублюдок, как все они. Мы смотрели друг на друга, буквально выискивая каждую мелочь. Дорогие туфли, пиджак и брюки, тщательно выглаженная сиреневая блузка, швейцарские часы (выглядывавшие из-под рукава белого халата). Его темно-каштановые кудрявые волосы были аккуратно расчесаны и уложены. Он явно был богат, по-видимому, еще и упрям ко всему. ― Пойдем, ― сказав это, он выпрямился, и резко повернувшись на 180 градусов, пошел к двери. Я вскинула брови. Что ему нужно. Он чокнутый или прикидывается? Хотя мне терять нечего, я пошла за ним. Моему удивлению не было предела, когда мы зашли в морг. Здесь было прохладно, неуютно и воняло каким-то раствором. И хорошо, что им, а не сладковатым запахом. Желудок в подтверждение моих слов свернулся в узел. Фу. Лучше места для допроса не нашел что ли. Не то, чтобы я боялась мертвецов, просто меня никогда не прельщало это место. Как, по-моему, и многих людей. Парень закрыл за мной дверь. Хм, не стоило плевать ему на туфли. Сейчас он меня сразу прикончит за них и оставит тут. Хорошо придумано, и таскать, никуда не придется. Он подошел ко мне и, резко взяв за руку, повел в следующую комнату. Шокированная, не дергаясь, я направилась за ним. Зайдя, он закрыл очередную дверь и быстро взглянул наверх. ― Черт, и здесь, - буркнул он. Мой новый знакомый говорил о камерах, которыми был доверху напичкан наш пансион. Странно, почему его волнуют камеры. Какое ему до них дело. Хотя, может, он расстроен, что в связи с этим не сможет ко мне "прикоснуться". Весьма печально. Парень начал ходить взад и вперед. Его нижняя губа была сильно поджата, он напряженно смотрел вниз. Обдумывает что-то. Возможно, как их отключить, ну-ну. Вперед. Я прислонилась к стенке и начала внимательно наблюдать за ним. Его поведение было более чем странным. Походка. Шаг за шагом, она напоминала определенный ритм, я бы даже сказала шифр. Несколько раз он смотрел на меня и, закатив глаза, снова начинал ходить в таком же порядке. Я сощурила глаза, он хочет, чтобы я его поняла. Но зачем? Два больших шага, остановка. Два маленьких и один большой шаг. Что за ерунда. Я фыркнула и отвернулась. Странное хождение по комнате прекратилось. Неужели успокоился. Тук-тук. Я резко повернулась, он стоял и постукивал по стенке, после чего снова так же начал ходить. Я подняла одну бровь. Что, совсем крыша поехала? Тяжелый случай. Ну, раз допроса не будет, я имею право уйти. Надоело мне общество этого чудика. Только я сделала шаг, как он перегородил мне дорогу и несколько раз постучал по стенке. Все совсем плохо. Новый знакомый закатил глаза и снова постучал два раза, после чего сделал паузу и постучал еще раз. Хочет поиграть? Хорошо поиграем. Я тоже закатила глаза и постучала два раза. Он закрыл лицо руками, после чего на нем появилась гримаса а-ля "разве можно быть настолько тупой". Его голубые глаза серьезно, с оттенком ненависти смотрели на меня. Сощурив их, он повторил ту же самую комбинацию. Я вскинула брови. Черт, азбука Морзе. Я во все глаза смотрела на него. - А, - вырвалось у меня. В ответ мне был один длинный стук и три коротких, что означает букву "Б". Он облегчено выдохнул и отошел от стены, поочередно подходя к каждому предмету в комнате и как бы разглядывая его, постукивая по ним длинными пальцами. Через несколько секунд я собрала предложение: "Я вытащу тебя отсюда". Чтобы ставить надо мной такие же опыты как эти недоразвитые, только в своей лаборатории на краю земли. Ой, или он хочет перевести меня в другой такой же эксперимента