Сегодня решилось, 10-го еду в Красноярск на выборы к Лебедю. Надоело быть партийным человеком. Вся моя партийность закончилась на голосовании в Думе коммунистами по кандидатуре Кириенко. За этой фигурой я буду следить с упоением. Мальчик многое натворит. Жду разгона демонстраций войсками, инфляцию, обнищание народа, обман и пр. и пр. С Россией ни ему, ни Березовскому не справиться. Мы не просто рабочая сила.
Постараюсь пораньше завтра уехать на дачу и пробыть там до середины дня десятого. Роман надо писать, хотя дневник отнимает времени много.
9 мая, суббота.
Со вчерашней середины дня в Обнинске. Начало весны — это самое тяжелое и рабочее время. Сажал вместе с Лешей и Толиком огурцы, набивал теплицу. С.П., как всегда, по кухне. Сегодня по случаю дня Победы жарили шашлыки. Я много думал о мертвых, о неестественно, вопреки логике жизни, прекращении этой самой жизни. Думал о матери Леши и Толика, еще молодой женщине, у которой сегодня день рождения. Тяжелая судьба: муж в зоне, платят ли на работе? Через рассказы Леши прорывается дикая, нищая, пьяная жизнь в селе. И такие попадаются стихийно талантливые дети. Мы с С.П. дали перед шашлыком Толику написать этюд. Из тех, которые у нас пишут наши студенты на вступительных, и он, не чинясь, не отказываясь, не ломаясь, сел и через час написал очень и очень приличный этюд. А ему идти в армию, и вернется ли он из нее? Есть Чечня, Таджикистан, или просто забьют, или сведут с ума.
В десять мальчишки пошли гулять. Отпросились на час. Сейчас уже половина первого, они где-то коноводятся с нашими поселковыми девками. Если бы они знали, какие теле- и радиознаменитости родители у этих девок. Я-то знаю это жуткое, настырное и блудливое племя. Вечер стоял сегодня дивный, теплый, прозрачный. Почти с детства, с калужского периода, я не видел майских жуков. Когда мы сидели за столом, Толик сбил одного. Я долго его рассматривал и стал горевать, не перебито ли у него крылышко. Но внезапно внутри жука что-то заработало, будто моторчик, он завис на пальце, потом резко, падая, пошел вниз, сердце у меня ойкнуло, но жук выровнялся, и принялся набирать высоту к темнеющим в густом небе яблоневым ветвям.
10 мая, воскресенье.
День пошел наперекосяк. Ребята пришли со своей гулянки лишь в пятом часу. До половины четвертого я стоял перед дачей, не случилось ли что-либо, не подрались ли, не попали в милицию. Поселок уже спал, пару раз где-то высоко в небе пролетели птицы. Они перекликались во время полета, было радостно и значительно. Жизнь приобщила меня к одной из своих тайн. Пришли ребята навеселе, и тогда у меня возник жестокий план — утром же уехать в Москву и отправить Толика домой. Он принял все это безропотно, и нехорошие предчувствия о его армии, о его дальнейшей судьбе, навалились на меня.
11 мая, понедельник.
До Красноярска лета всего четыре с половиной часа. Правда, долго ехали по Москве и ждали в Домодедове. Кроме В.В. Сорокина, летел еще Петр Лукич Проскурин и двое очень симпатичных ребят из команды Лебедя. Жуткое впечатление производит аэровокзал в Москве. Народа почти нет, это ни в какое сравнение не идет с тем временем, когда в стране летали все. Правда, в центре аэровокзала выстроены огромные дорогие магазины обуви, одежды, дорожных принадлежностей и чая. Чай — лучший подарок, когда ты забыл что-либо купить близким.
В Красноярске встретили ребята из группы Лебедя, среди них попадаются наши выпускники и выпускники Высших литературных курсов. ВЛК и Литинститут достойно несут по стране русскую службу. Из рассказов становится ясно, что Лебедь здесь в яростной блокаде и подвергается жуткой травле. Зубов не хочет расставаться с властью, а президент боится прихода деятельного человека в избранный круг власти. Все-таки Красноярский край — это две с половиной Франции и основные запасы полезных ископаемых страны. Это станет опасно ему самому. Здесь, говорят, находится зам. главы администрации президента, некая Митина. Ей поручено признать выборы недействительными. Именно она занималась этим в Нижнем Новгороде после выборов Климентьева. Эта идея связана пока с заявлением Зубова об автономии и нежелании края платить налоги в центральный бюджет. Пока же сторонники Зубова, хочется сказать не «зубовцы», а привычное «зубатовцы», раздают водку, идут на всякие подлости и провокации. Не перечисляю, но интриги за власть начались страшные. Судя по накалу страстей, за всем этим стоят большие деньги. Ну, а с чего по улицам городов ходят такие машины, тратятся такие деньги на предметы роскоши и комфорта, с чего идут разговоры о строительстве индивидуальной станции по фильтрации воды в индивидуальном бассейне?
Интересно следующее обстоятельство: не успел я закончить тюремную главу о Ленине и приняться за другую, ссылка, Шушенское, как оказался в этих краях — Минусинск рядом. Холмы, река, небо все те же. Не знак ли это? Болит мочевой пузырь. Со своей трусостью я дождусь непоправимого. Вчера узнал, что рак у Геннадия Копосова.
Через пару часов пресс-конференция писателей. Всяких предвыборных историй ребята из штаба Лебедя порассказали тьму. За чаем ли в кафе, во время ли перекуров, вспоминаются разнообразные случаи, каждый из которых мог бы стать эпизодом в романе. Вывешивается афиша о приезде Лебедя, а потом объявляется: «Лебедь не приедет. Он, как обычно, обещаний не держит». Сегодня утром, опять по рассказам, в пятнистую омоновскую форму переодели каких-то бомжей и послали их, якобы от лица сторонников Лебедя, бить тех, кто «за Зубова». В гостинице, где живут и враждующие стороны, и средства массовой информации, говорят, только что сменили охрану. Вместо покладистых местных мальчиков, которые понимали, что им потом жить с теми же людьми, поставили специально выписанных московских громил. Но это тоже по рассказам. Я просто всего этого не наблюдаю. Я всей душой сочувствую Александру Ивановичу, но интересно, что рассказывают в штабах его противников. О последних рассказывают такое. После проигрыша в первом туре в администрации тырят чайники и списывают компьютеры. Думаю, что все это довольно реально.
Писать дневник постараюсь аккуратно. Перед пресс-конференцией волнуюсь. У меня, в отличие от Героя Социалистического Труда Проскурина и лауреата Государственной премии Сорокина, особый статус — я государственный чиновник. Мне надо говорить так, чтобы не навредить институту.
Все прошло весьма благополучно. Мы распределили роли. Я тактичный въезд, обоснование, общетеоретическую часть, не переходя особенно на личность Лебедя. Рассказ об институте. Петр Лукич — основную, с воспоминаниями о Приднестровье, заслугами, рассуждениями о природе власти, чем — по его словам — он занимался в своих книгах, а Валентин Васильевич — общепрактический плач: Россия, любовь к ней, страдания русского народа, кризис. На пресс-конференции в гостинице «Октябрьская» и телевизионщики, и газетчики вопросов особенных не задавали, все прошло вяловато, хотя и точно, по крайней мере наши хозяева были довольны.
После обеда поехали в Дивногорск. Город времен моей юности, когда я здесь побывал, я не помню, но сейчас он кажется мне удивительно прекрасным. Красивый, советской поры ДК, потрясающий вид на отроги Саянских гор по берегам, на сам Енисей. Об уровне богатств недр и качестве строительства: весь туалет в ДК облицован мрамором, отдельными небольшими плитами. И стены до потолка, и стены в кабинах.
Природа величественна и грандиозна. Когда же человек с его чувствованием встанет вровень с ней! Народа на встрече было немного, видимо, городское начальство не захотело светиться, а так втихомолку нас поприветствовало. В городе, естественно, безработица, учителям и сфере культуре платят за январь-февраль и говорят об этом, как о достижении. Наших речей не перелагаю, потому что с теми или другими вариациями они были, как и утром. Значительно труднее окажется завтра, где мы встретимся с зубовской аудиторией. Здесь все были наши союзники, ибо Дивногорск на 51 % проголосовал за А.И. Команда, кстати, его обожествляет.