30 октября, понедельник. Кормили в самолете: гуляш с макаронами, салат овощной с майонезом, соленая семга и рыбный паштет, булочка белая и кусок черного хлеба, масло и плавленый сырок, два свежих пряника, кофе или чай. Я, как всегда, предпочитаю чай с молоком. Сразу после взлета давали вино, пиво, соки и минеральную воду. Приблизительно пару часов провел над «Дневниками», распутывал дальние годы. Как всегда в дорогу я нагрузился: компьютер, «четыре шага в бреду», «Книга мертвых» Э.Лимонова, две папки с дневниками, первая половина 2000, которую надо отсылать и перепечатанная для правки рукопись старых, бухгалтерская книга с оригиналами, да еще рукопись Сережи Терехова. Его будут обсуждать без меня, но для контроля.
Встречали Барбара, Легге, как всегда в своей знаменитой шляпе и костюме с галстуком и платочком в боковом кармане. У Легге облик англизированного денди. Доехали из Франкфурта хорошо и быстро, Барбара просто засияла, когда я вручил ей свой главный подарок. Не гжельский чайник, который купил в Шереметьево, а пачечку ее новых визиток, где на русском и на латыни объявлено, что она доктор литературы гонорис кауза. Вот так то. Подарки в своем большинстве закупил в аэропорту: шоколад, конфеты, большую бутылку «Смирновки» для Людвига и пр. Дорогое дело для ректора выехать в командировку. Та же гостиница «Марбург» напротив церкви Св. Элизабеты. Даже тот же, как и в прошлый раз, 211 номер на втором этаже. Я узнал его по удлиненной цветной гравюрке ириса, висящей в комнате, и тому же виду из окна. Стерильная, отчаянная немецкая чистота. Иногда кажется, что наведение чистоты — это попытка убить время, которое мы, русские, тратим на мечтания.
Барбара перенесла все свои занятия на неделю, будет потом отрабатывать, текущую неделю она самоотверженно посвящает мне. Я за свою жизнь не часто встречал благодарных людей.
В первый же день Барбара устроила у себя дома пир. Ассистировал все тот же обаятельный и милый Вилли. У Барбары в этом же подъезде теперь еще одна квартира — для гостей и под кабинет. Попользуемся. Кормежка: салат из зеленого горошка с креветками и чем-то похожим на облегченный майонез; семга с кусочками фаршированной рыбы; жареные кабачки; горячие из черного хлеба тосты с консервированными персиками, ветчиной и сыром. Этот рецепт необходимо взять на вооружение. Основное блюдо: фондю. Но не с мясом, а с кусочками нарезанного хлеба, которые окунают в горячий расплавленный сыр с вином и специями. Потом было отдельно несколько сортов сыра и потрясающий десерт: мороженое с чем-то бисерно-карамельным и взбитыми сливками. С Вилли долго говорили об образовании, о бесполезности в развитии интеллекта компьютера, о телевизоре и о других разностях.
31 октября, вторник. Утром читал рукопись дневников за 2000 год. Я начал редактирование еще в Москве и хорошо поработал в самолете. Страшит собственное многословие, но иногда попадаются прекрасные эпизоды.
В час дня обедал с Легге в какой-то итальянской пиццерии. Парадный обед с обнюхиваниями. Поразительный суп-соус с какими-то раковинами, похожими на наши мидии, может быть, устрицы? Между выковыриванием из ракушек кусочков мяса разговаривали. Когда рядом с тобой гора ракушек, невольно чувствуешь себя богатым человеком. Потом мне одному дали самый невероятный из всех съеденных мною десертов: горячие лесные ягоды с мороженым. Сочетание поразительное по своей смелости. Но я вообще чрезвычайно высоко ценю необычные решения.
Оговорили контуры соглашения. Все время звучало в немецкой удивительно противной огласовке слово — финансировать. Кто финансирует? Никто финансировать культуру не хочет. Культура — как платье от хорошего портного. Можно ходить и в ширпотребе, но так соседи и друзья завидуют.
В три часа подъехал неутомимый Вилли, и мы поехали в Баденхейм. Это тот курорт, о котором Барбара много мне говорила. Это сравнительно недалеко. По действию, судя по всему, это что-то вроде нашей Мацесты. Но организовано все на порядок выше. Общий бассейн, вернее три бассейна с разной температурой, все, естественно, в немецкой чистоте и порядке. За режимом каждый должен следить сам. Курорт недорогой сейчас, хотя здесь лечился и кайзер, и наши императорские родственники. У Барбары есть план: я живу у нее, на поезде через день езжу в бассейн и через два часа возвращаюсь. Она так делает минимум раз в неделю. Это помогает привести в норму сосуды, сердце. Я не думаю, что это окажется дороже, чем трехнедельное житье в Сочи. Определенно, Барбара мыслит реальнее, чем я.
Вечером читал рукопись. Болят глаза, вижу без очков плоховато.
1 ноября, среда. Утром, с половины седьмого, еще в постели читал и правил рукопись Дневников за первую половину года. На то и дневник, чтобы его не перечитывать, но я превратил его в некоторый вид литературы и некоторый инструмент давления на действительность. Вот приходится расхлебывать. Места попадаются неплохие, но много слов «без говорения», надеюсь на редактора. После одиннадцати ходил в магазин искать себе костюм. Обносился я предельно. Надо купить белье, опять, как и три года назад, пар десять и, если попадутся, ботинки. Но обувь здесь плохая. Для окончательного совета приглашу с собой завтра Барбару. Она женщина со вкусом. После магазинов сделал большую прогулку по парку. В Марбурге я все время в одно и тоже время — золотые листья от кленов уже на земле. До половины четвертого правил рукопись.
В 4 часа, как и договаривались, пили кофе у Людвига Легге. Это третий или четвертый дом в Германии, куда я попадаю. Большая квартира в центре, много книг, старая, но не старинная мебель, по чистоте, картинкам и рисункам по стенам, видно, что Людвиг не работает. Говорят, что он живет на средства жены, которая служит где-то в университете и занимается географическими картами. Это милая женщина, излучающая скрываемую энергию. Она сама уже 27 лет выпускает большие настенные календари с видами Марбурга. Марбург очень живописный город и выставка, если ее делать по сюжетам, по «узлам» из этих календарей за все 27 лет, может быть интересной.
Церемония питья кофе, который оказалась недолгим чаем. Хозяйский яблочный пирог был превосходный, на столе стоял и чудный покупной торт со взбитыми сливками. Особенно мне никто не предлагал, но я умудрился съесть два куска этой немецкой «шарлотки». В отличие от нашего варианта, здесь тесто внизу, под яблоками. Довольно много говорили о создании книги с параллельными текстами. Может быть, к этому привлечь Куприянова?