«Старшим братом» болгары, как и другие республики, называли тогда русских.
«Старший брат» немало поутюжил гусеницами Европу, наезжая в чужие «дворы»: и чешские, и венгерские, и берлинские…
Не так давно жители Европы и бывшей Западной Германии, ложась спать, на всякий случай прислушивались к чужеродным звукам за окном. Не едут ли «гости»?» — Это цитаты.
Будто бы мы по своей воле пришли в Берлин, пришли в Венгрию, будто бы Болгария страдала под гнетом советского и русского солдата?
Ах, как хочется новых, сладких как малиновый пирог, переводов.
Так, еще одна цитата. Сама по себе свидетельствует о безвкусице жанра и темы. На ловца, как известно, и зверь бежит. На страницах приставкинского эссе возник мой старый знакомый еще по первой поездке в Данию Лев Копелев. Его мемуары я потом, кажется, читал, и они как-то отражены у меня в дневнике.
«Писатель Лев Копелев, проживающий нынче в Кельне, в одном из своих романов описал бесчинство советских солдат, которое он наблюдал в 44 году, когда входили в Германию. И там происходили массовые мародерства, насилие и убийства…»
8 ноября, воскресенье.
После двенадцати утра уехал на дачу в Обнинск. Москва совершенно не дает работать. Но в принципе просто нет сил, нет прежнего куража на работу. Вряд ли что-либо крупное, кроме замыслов, удастся еще сделать, и такое наступает отчаяние от осознания тщетности всех моих усилий. Специально пишу в дневник о гнусных надписях в институтском туалете. «Писатели» и «художники» действовали со знанием дела, что свидетельствует об их опытности. Оставляю биографам и литературоведам разбираться в истине и данностях, почему чем у писателя судьба и биография запутаннее, тем интересней. Для них же констатирую, что в этом году парочку «голубей» застукали на ВЛК. В одной из аудиторий долго не открывали, а когда оттуда ушли двое ВЛКашников, то обнаружен был в аудитории презерватив. Чьих же рук это все дело? Воистину писатель и его герои — это разные люди.
Телевидение ожило и вздохнуло после 7-го, теперь они стремятся преуменьшить количество людей, участвовавших в манифестации. Там, где одни называют 300 тысяч человек, другие — 10, эти телевизионные другие показывают все сверху, в свое время они показывали сверху Манежную площадь.
Пресса не может успокоиться после неловкого высказывания генерала Макашова, назвавшего сионистов «жидами». Конечно, нецивилизованно говорить о еврейском вопросе. Но слово «нецивилизованно» произносили латыши и литовцы на первом съезде советов, а потом такой устроили геноцид против русских. Ведь если по существу, без сильнейшего сионистского лобби разве развалили бы Советский Союз? После рухнувшего гиганта кто прибрал к своим рукам богатство и собственность? Кто такой был Березовский, ставший ныне одним из богатейших людей, и откуда возникло его богатство? И он требует объявления вне закона компартии. Теперь все удивляются появлению национализма. Но уничтожив социализм в многонациональной стране, делавшей ставку на интернационализм, уничтожив эту идеологическую базу, когда национализму пикнуть не давали, стоит ли удивляться, что вылез из-под земли этот самый нелюбимый национализм. И зря приписывают ему красные черты, черты у него всегда одни — коричневые, красноты или голубизны добавляют те, кому это выгодно.
9 ноября, понедельник.
Весь день читал работы студентов. Прочел дипломную работу Трониной, ее прежние рассказы, вычищенные и переделанные и чудесный маленький роман «Космополит». Как много эта девушка, имеющая двоих детей и сочиняющая свои рассказы на старых сводках и оперативках министерства внутренних дел, сделала за время учебы в институте. Потом читал этюды первокурсников. Этюды слабоватые, да и мой ассистент Самид в мое отсутствие дал слишком абстрактную для ребят тему — космос. Но какова дистанция между этими этюдами и прекрасными дипломами пятикурсников. А ведь начинали последние не лучше нынешних.
Конспектирую в блокноте материалы к 5-й главе романа. Вот бы нашим демократам дать посмотреть то, что писал Мартов.
10 ноября, вторник.
Как обычно два семинара: утром — рассказы Сережи Терехова — прекрасный фейерверк; вечером — рассказы Тани Трониной. Лучший из ею написанных — об американском парне в России, здесь есть напряжение слова. Вот так день и прошел.
Воевал с Ольгой Вас. и Дмитрием Николаевичем — наводил жесткой рукой между ними мир. Дмитрий Николаевич мастерит институтский файл в Интернет: открывается этот файл с ректора, а точнее с таких слов: «В России началась публикация дневников Ленина». Это по поводу выхода в свет первых глав моего нового романа.
Писал ли я, что вышел и 10-й номер «Юности»? Он совсем тоненький, возможно, прощальный. Денег нет, и журнал закрывается. Кризис этот журнал сожрал. Здесь интервью Т. Дорониной, глава из моего романа и дневники жены Вл. Солоухина. Неужели на этом закончится журнал, который воспитал почти всех без исключения нынешних политиков? Заканчиваются в наше время самые замечательные начинания советской власти! А что возникает взамен? Конечно, нынешние журналы появляются без решения политбюро ЦК КПСС, но ведь и умирают через два-три номера. «Юность» просуществовала эпоху.
Теперь о моей публикации в «Юности». Она уже замечена. Руслан Киреев сказал, что не очень долюбливающие меня критики «Нового мира» доброжелательно высказываются о первой главе. Это, правда, совершенно не означает, что милые дамы будут об этой публикации доброжелательно писать. Не модно.
В 12 часов ночи позвонил В.П. Смирнов: умер, не приходя в себя, Николай Стефанович Буханцов. Я, конечно, до 5 утра не спал. Николай Стефанович был на четыре года меня моложе. Мы совершенно беспомощны перед волей Бога и судьбы. Одновременно немножко пораздражался: хорош и Владимир Павлович — он довольно ловко и, главное, не дав опомниться водрузил на меня психологические заботы по похоронам и прочему. Но я тоже не совсем лох, поступок В.П. инициировал мой приказ по институту: председателем похоронной комиссии Владимир Павлович и назначен. Хоронить Н.С. будем за счет института, в наше время водружать эту обязанность только на родственников бесчеловечно.
11 ноября, среда.
Наконец-то вышел в свет 11-й номер «Нового мира». В нем материал В.С. Я не называю его ни рассказом, ни повестью. Думаю, что это нечто большее — жизнь. Вечером пошлю ребят забирать из редакции экземпляры. Эта публикация ее сильно поддержит. Как много значила публикация в «Новом мире» во времена нашей юности. Мечты сбываются, когда они стали воспоминаниями.
В Московском отделении открылось совещание молодых писателей и, параллельно ему, встреча писателей Москвы и Орла. Мы всех приезжих расселили за счет Литинститута в гостинице и общежитии. На совещании были интересные доклады и сообщения. Как всегда, довольно косноязычно, но по существу блестяще говорил Лобанов. В частности, об особенностях отношений с Богом в иудаистской религии, ссылаясь на эпизод борьбы Иакова с Богом в романе Томаса Манна. Довольно внезапно Владимир Иванович Гусев поднял, чтобы обозначить Литинститут, меня, и мне пришлось плести какую-то речь. Я говорил о своей озабоченности качеством набора на ВЛК и о двух модных тенденциях современной молодой прозы: постмодернистский, а значит вторичный текст, или «боговдохновенный», вялый и штампованный, как ранее тексты о КПСС. Вот таковы все хваленые «христианские рассказы». Примитивную канву христианства наши писатели выучили быстро, как в свое время быстро выучили примитивную и вульгарную социологию. Так писать, ничего не открывая, легче.
12 ноября, четверг.
Институт делает экспертизу по текстам Коха и Чубайса. Проходя в кабинет, вижу, как из приемной выносят магнитофон с большими вертикальными дисками. Слушали телефонные переговоры этих двух фигурантов современной истории, записанные на пленку. «Спецы» говорят, что тексты совсем криминальные по лексике, с большим количеством мата, речений из быта качков и бандитов. Будто переговариваются не два вице-премьера, а служащие «Коза ностры».
В прессе и в средствах массовой информации разворачивается целая кампания против идиотского высказывания Макашова. Глядя на эту плохо, торопливо и ненавистно приготовленную стряпню, я думаю об обратном ее эффекте. Наконец-то страна узнала, что в правительстве у нас действительно большинство евреев. Брошены все главные силы от Кобзона до Табакова. Простые люди, которым еврейский вопрос был до лампочки, наконец-то начнут в нем разбираться, переспросят у знающих, что такое погромы, узнают в том числе и наши еврейские персоналии. Если бы уж надо было ответить старому придурку, то я бы один раз дал его речь целиком, а после нее без каких-либо комментариев показал с десяток портретов знаменитых евреев.