Вот только этой же ночью мне приснился очень странный сон. В нем напротив меня стоял таинственный Тео — то ли Бог, то ли кто-то еще… Просто стоял и смотрел долго-долго, а я не могла пошевельнуться под его взглядом. А потом солнца на его кистях засияли ослепительным светом. Он сказал:
— Порой боль — единственный стимул к действию, — и, подойдя ко мне совсем близко, поднял руку и вырвал сердце из моей груди.
Я проснулась в холодном поту, но перед глазами все еще стояла картина: мое окровавленное, продолжающееся отчаянно пульсировать сердце, сжатое изящными пальцами.
Глава 2
Спи, дитя, снаряды пролетели мимо,
Спи, дитя, легли снаряды точно в цель.
Кажется, моя жизнь начала возвращаться на круги своя. То есть, я старательно вела себя так, будто дела обстояли подобным образом. Жесткий график, от которого успела отвыкнуть: подъем чуть свет, раньше всех остальных; быстрый завтрак (а иногда и без него обходилась) — и в рейд. Летала, прибиваясь к другим Гонцам, иногда объединялась с Беном или Мией. Старалась свести общение со знакомыми до минимума, а от Кайла и ангелов (особенно от них) — просто бежала как от огня. Гелий это понимал, злился, но до сих пор мне удавалось ускользать от разговора с ним. А о чем говорить, что я должна была ему сказать!? «Извини, я поняла, что вы можете быть монстрами, и теперь боюсь оставаться с тобой наедине». К тому же, это была лишь часть правды, остальную я даже сама для себя еще не поняла до конца…
Те крохи свободного времени, что у меня оставались, я проводила с Томой. В последнее время мы заметно отстранились друг от друга, и сейчас я решила как-то исправить это. Сначала мы обе испытывали небольшую неловкость: из возраста, когда достаточно было поиграть с ней в куклы, Тамара уже выросла… а о чем можно беседовать с одиннадцатилетней девочкой, я представляла слабо. Однако быстро стало ясно, что сестра моя не по годам умна и серьезна, да к тому же понимает меня с полуслова. Даже когда я обрисовала ей ситуацию с Гелием — не все, лишь в общих чертах и без упоминания о нечеловеческой природе — она поняла и поддержала меня удивительно мудрыми и простыми словами:
— Не мирись с тем, с чем смириться не можешь. Тем более, если ты его не любишь.
В ее голосе не звучало ни намека на обвинение: Тома просто почувствовала, что я действительно не люблю… А если бы любила — смогла бы принять? Наверное, попыталась бы. Но все же меня слишком пугали эти странные ангелы.
Сильва выжила. Я почти уверена, что когда отыскала ее — женщина была мертва. Неужели, и силы смерти над ними не властны? Это пугало еще больше… Хотя, я испытала облегчение, узнав об этом. Потому что не желала зла ни Сильве, ни остальным. Но и приблизиться к их тайнам больше не стремилась.
Прошла почти неделя. Моя нелюдимость пока не исчезла, да и нестихающие шепотки за спиной не ускоряли этот процесс. Мне помогали рейды. Обычно Гонцы в них что только не делают, а я выбирала те задания, в которых нужно было приходить на выручку людям из других коммун. Мы развозили лекарство, иногда — продовольствие, вытаскивали из-под обвалов (они не редкость в наших руинах), реже — вмешивались, если кто-то начинал вести себя совсем по-варварски… Я каждый день видела худеньких детишек, которые казались статуэтками из мутного стекла, такие же хрупкие, тронешь — и разлетятся на осколки. Видела людей, захлебывающихся в кровавом кашле, людей, которым половину тела размозжило упавшей бетонной плитой. Я видела несчастные озлобленные лица, глаза, полные тоски и приближающегося безумия. Однажды мне довелось увидеть несчастного, ставшего жертвой Гончих — конечно, эти твари никуда не делись — он представлял из себя кусок разорванного мяса, из которого торчали обломки костей и обрывки сухожилий… Но окровавленная развороченная грудь все еще вздымалась, он отчаянно и судорожно цеплялся за ускользающую жизнь. Это было ужасно, и все, что Гонцы могли сделать — так это вколоть ему смертельную дозу снотворного и облегчить уход в мир иной. Так в основном и выходило: иногда мы могли помочь, чаще — нет.
Однако необходимость смотреть на чужое горе, сопереживать страданиям других, облегчала мои собственные терзания. Я начала понимать, что мои проблемы кажутся мелкими и несущественными на фоне того, что происходит со многими остальными. Подгоняемая чувством стыда и жалостью, я проводила в рейдах все больше времени, иногда возвращаясь домой лишь под утро. Но стоило оказаться в родных стенах, как чувство безысходности, эгоистичное, наверное, вновь мучило меня. Ни Бог, ни Дьявол не беспокоили меня во снах или наяву, но что-то подсказывало, что в покое меня не оставят. Я была разрываема противоречиями: время милостиво притупляло сердечную боль, одновременно заселяя туда необъяснимую тревогу. Мне становилось легче и, одновременно с этим, не становилось вовсе.
Под пальцами Сильвы мелькали кусочки металла, пластика, провода и мелкие шурупы. Гелий наблюдал за этим с любопытством, ему происходящее казалось чуть ли не магией. Но заговорить он пока не решался, опасаясь отвлечь соратницу. Наконец, Сильва откинулась на спинку стула, то ли закончив работу, то ли просто отдыхая, и начала говорить сама:
— Я ведь и в самом деле умерла, Мика убила меня. В первые секунды мне было так легко, наступила почти эйфория: я думала, что теперь стану свободной от всего этого, — она сделал небрежный жест рукой, указывая на пространство вокруг, — А потом открыла глаза и увидела эти искусственные луга с их ядовито-зеленой травой и пережженной лазурью неба — дешевая открытка, а не рай… И поняла: для нас ничего не закончится, пока ОНИ этого не позволят…
Она тяжело вздохнула, по лицу пробежала тень. В темно-синих, как небо перед грозой, глазах Гелий увидел только бесконечную усталость. Он понимал, но… сам пока видел смысл бороться дальше. Даже если все это — лишь игра высших созданий, выигрыш будет общим: и для высших, и для людей, и для них — ангелов.
— Так что ты сейчас делаешь? — спросил Гелий, с любопытством косясь на металлические заготовки.
Сильва криво усмехнулась.
— Там, в Эдеме, со мной успели пообщаться. И деликатно сообщили, что дальше мы будем сами по себе…
— В каком смысле!?
— В том самом, мой друг, в том самом, — кивнула женщина, — Они заварили эту кашу, но теперь все выходит из-под контроля. А мы можем надеяться только на собственные силы.
Ошарашенный этим известием Гелий не сразу понял, что на его первый вопрос так и не ответили. Но Сильва после недолгой паузы вновь заговорила первой.
— Чтобы победить Технобогов, придется действовать их же средствами, — она повертела в пальцах результат своих трудов, — Чтобы победить, каждому из ангелов придется поселить внутри себя демона — демона из микросхем и проводов…
Несмотря на мои попытки избегать людей — а, скорее даже, благодаря ним — Кайл смог поймать меня в тот момент, когда рядом не оказалось больше никого. В том числе и Гелия, о чем я неожиданно пожалела.
— Послушай, я тороплюсь и… не настроена сейчас на беседу, — на беседу с тобой, вот что подразумевалось. Однако моя попытка избежать разговора с треском провалилась.
— Я не займу у тебя много времени. Пожалуйста, Тесс…
В его взгляде удивительным образом спелись решимость и мольба, и я сдалась и кивнула, показывая, что готова слушать.
— Я виноват — очень виноват перед тобой, — это были не пустые слова: Кайл действительно так думал, более того — он явно страдал от чувства вины. На долю секунды мне стало его жаль. Но вспыхнувшая в груди с новой силой боль пересилила сострадание.
— …но я не хочу, чтобы мы с тобой навсегда остались врагам.
— И я тоже, — искренне согласилась я, с трудом глядя на парня, которого знала практически всю жизнь. Он был больше, чем моей первой влюбленностью — он был лучшим другом, опорой и поддержкой в трудные времена. Кто же провел между нами эту черту, поделил все на «до» и «после», так, что уже ничего не сделать, как было? Я знала, кто… но не могла понять: почему!? Понимала только то, что Боги, пославшие ангелов, куда более жестоки, чем Технобоги. Последние причиняли боль лишь нашим телам, первые — пытали души.