– Они налетели до восхода луны в ненастную ночь. Сначала мы их услышали. Этот их… визг. Потом они стали хватать людей. Большей частью уносили в небо, выше, чем кружит болотный ястреб, и оттуда бросали. Кое-кого убили клыками. Укус у них ядовитый. Мы схватились за копья… – Свидетель покачал головой и договорил глухим от стыда голосом: – Я стал стар и нерасторопен.
– Одного ты убил, – возразила женщина.
Свидетель покачал головой:
– Слишком мало. Да и опоздал я. – Взгляд его уставился вдаль. – Это Удав построил людей, загнал всех под крыши, вынудил кхуанов…
– Кхуанов?
– Так мы их называем.
Рук помрачнел. Кхуанами назывались сказочные чудовища, о которых вуо-тоны рассказывали детям.
– Кхуаны из сказок похожи на ящериц. И их не бывает.
Свидетель устало ответил:
– Такое имя напоминает, что мы не все знаем о чудовищах. – Он покачал головой. – На земле они не так опасны.
Женщина крякнула, словно ее ударили в живот.
– Все равно опасны, – признал старик. – Они убили несколько наших в хижинах, но тут драка была скорее на равных. В конце концов мы загнали их, переломанных и в крови, и отдали в жертву Дарованной стране.
– Кроме этого.
– Я наделся что-нибудь от него узнать.
– Узнал?
Старик медленно покачал головой.
Пока Рук греб обратно к поселку, свидетель так ослаб, что едва мог сидеть. Упрямая решимость, что вывела его из дома, будто растаяла под жгучим солнцем. Он сгорбился, оперся локтями на иссохшие колени и так кашлял, что видно было, как ходят ходуном ребра под безрукавкой.
– Я дойду, – твердил он, пока Рук привязывал каноэ к его плоту, но Руку пришлось почти на себе нести его те несколько шагов, что отделяли лодку от хижины.
Вернувшись в домашний полумрак, старик упал на тростниковую подстилку, закрыл лицо узловатыми руками. Измученный новым приступом кашля, бессильно перекатился на бок, сплюнул в миску и вытянулся, со свистом втягивая воздух.
– Теперь, Кха Лу, ты видишь, почему боги призвали тебя обратно.
Рук помолчал.
Их давний спор желчью подступал к горлу.
«Они не боги и не звали меня. Те, кому вы поклоняетесь, хуже кхуанов. Вам не избавиться от чудовищ, пока вы живете в Дарованной стране».
Только на этот раз он и в себе самом ощущал нетерпение. Каково схватиться с этими тварями, испытать себя против них, ощутить на себе их когти, нанося смертельный удар?..
– Вы их победили, – сказал он, отгоняя видение. – Без меня справились.
– Это только… – с новым кашлем изо рта брызнула кровь. – Только начало.
– Этого ты знать не можешь.
– Войско, – прошептал свидетель. – Твой вестник сказал «войско».
– Я давно научился не верить словам, – покачал головой Рук.
Старик сверкнул на него глазом.
– Тогда зачем вернулся?
Непрошеный ответ рвался с языка: «Чтобы сражаться».
Рук вызвал в памяти статую Эйры. Он попытался представить лицо Бьен, неукротимую доброту ее глаз, но мог вспомнить только горящий ненавистью взгляд Удава.
«Я мог бы порвать его в клочья, – подумалось Руку. – Даже сейчас, таким, каким стал, я мог бы его уничтожить».
Он моргнул, уставившись на бьющие в щели стены солнечные лучи.
– Кем Анх избрала тебя, – бормотал свидетель. – Она вскормила тебя грудью. Она и Ханг Лок вплели свои дары в твои кровь и кость. Воспитали тебя как собственное дитя.
– Я не их дитя! – с невольной яростью выкрикнул Рук. – И не ваше, хоть и прожил здесь столько лет.
Свидетель не дрогнул.
– Мы не выбираем кем быть, Кха Лу.
– Я выбрал, – ответил он, – и выбираю. Я каждый день выбираю служение Эйре.
– Тогда почему, глядя на тебя, я вижу воина Дарованной страны?
– Потому что ты – старый упрямец, который даже при смерти никого не слушает.
К удивлению Рука, свидетель улыбнулся кривой, слюнявой улыбкой, открывшей пожелтевшие потрескавшиеся зубы.
– Думаешь, я умираю по своему выбору? – Он поднял слабую дрожащую руку к пустой глазнице. – Думаешь, по своему выбору я стал одноглазым? По своему выбору родился в Дарованной стране в определенное время? По своему выбору нашел тебя на речном берегу? Разве по моему выбору мое сердце переполняется гордостью за тебя? – Он покачал головой. – Нам только кажется, что мы выбираем, Кха Лу.
Рук сердито отдувался.
– Чего ты от меня хочешь? Кхуаны перебиты. Вы победили.
Слово оставило горечь на языке.
– Придут новые, хуже тех.
– А если я останусь? Я много лет не брал в руки копья. Я десятка шагов не проплыву.
– Что сталось с укусившей тебя хозяйкой танцев?
– Я ее убил.
– Чем?
Рук, помедлив, поднял правую ладонь, пошевелил пальцами.