И, как и он вчера, Андрей открыл дверь так, чтобы его не увидели из коридора. Эркин быстро протиснулся в получившуюся щель и прихлопнул дверь спиной, на ощупь задвинул засов.
В гостиной было темно, и в воздухе стоял какой-то странный и в то же время знакомый запах.
– Что это? – тихо спросил Эркин.
– Груши, – Андрей сонно зевнул и зашлёпал в спальню. – Я ещё на утро нам взял.
Эркин, не зажигая света – он всегда хорошо ориентировался в темноте, а уж здесь не первую ночь ходит, – разулся, повесил куртку и шляпу и пошёл в спальню, на ходу расстёгивая рубашку. Андрей уже снова лёг и, судя по дыханию, спал. Эркин разделся, обмылся под душем и лёг, с удовольствием вытянувшись на прохладных простынях. Андрей сонно вздохнул и пробормотал что-то во сне.
Эркин ещё раз потянулся, укрылся одеялом и медленно, смакуя удовольствие, расслабил мышцы, распластался на постели. Хорошо. Десять дней осталось всего. Женя, слышишь, десять дней. Увижу тебя, Алису. А подарки я завтра куплю. Все женщинам платки покупают, и я куплю платок. Ты… ты ведь не обидишься, Женя? Так-то что другое если, я не знаю, а спрашивать опасно, а платок… на него никто так особо ничего не подумает. И Алисе… а вот ей чего, не знаю. Андрей сегодня у витрины с игрушками застрял. Машинки, солдатики… это, как я понимаю, мальчику, а девочке… куклу? Есть у неё куклы. Две, кажется. Точно, две. Ладно, придумаю. Денег бы хватило. Андрей говорил, что игровые деньги трать надо. Да, все так говорят. Игровые, призовые… Тогда в плату четвертную доложить и пусть лежит. А призовые и игровые взять. Призовых… сотня за скачки, семьдесят пять за мастерство и за борьбу сотня. Двести семьдесят пять. Значит, это на подарки можно. Ну, шестьдесят уже, считай, потратил. Двести пятнадцать. Игровые… сегодня много взял. Утром сосчитаю и прикину. Но плату трогать не надо. Она Жене. Призовые – на подарки. А на игровые есть. Да, трусов прикупить. По две пары они с Андреем сегодня себе взяли. Андрей надоумил взять не тканевые, а… как их, да, трикотажные. В обтяжку и под джинсами удобно, не морщит. Ну, это тоже завтра. Больше, вроде, ничего не нужно. А играть здесь каждую ночь можно. А днём в щелбаны. Тоже на деньги все играют, и здесь взять можно. Двести пятьдесят есть, ещё столько же в имении, это пятьсот. И ковёр. Всё это Жене. Это уж точно. А премию… ну, посмотрим. Ну, вот и всё, можно спать. Гудит всё после борьбы этой. Честно Джорджи держался, до последнего.
Тетрадь двадцать шестая
Осень совсем не походила на себя. Тёплая, солнечная. Удивительно приятная осень.
Женя шила, сидя у окна и улыбаясь. Какая же она дура: вздумала считать дни. Отсчитывала три месяца, а он же говорил, что до пожухлой травы. И она следила за травой в городском парке. А по ней ходят, мимо ездят машины… конечно, ещё лето, а газоны уже желтеют. И с календарями природа не считается. Нет, какая же она дура…
…Рози появилась в конторе румяной, сияющей и уверенной в себе. Все пришли в восторг: так отдохнуть, так посвежеть! И всего за десять дней!
– Неделю, – смеялась Рози. – Три дня ушло на дорогу. А на ферме – неделя.
– Да, – вздохнула Ирэн. – За городом так хорошо!
– Да-да, – Рози оглядывала их такими сияющими глазами, что будто света прибавлялось в их комнате. – Там ещё совсем лето. Прошли дожди, всё цветёт, всё!.. Трава, как в мае, сочная! Представляете, мама завела маленькое стадо, так они ещё месяц могут быть на выпасе, без кормов. Мама наняла на лето пастухов, так их пришлось задержать, ну, продлили контракт… Из-за травы, чтобы не терять такие возможности.
– Рози, вы стали настоящей Счастливой Фермершей! – смеялась Этель.
– Вы знаете, – пальчики Рози выбивали на клавишах задорную дробь, – я и впрямь подумывала остаться. Маме удалось наладить какое-то хозяйство. Всё совсем по-другому, но… Конечно, маме тяжело одной, но она не захотела, чтобы я оставалась.
– Разумеется, в городе больше возможностей, – согласилась Майра…
…Дальше Женя уже не слушала. Обычная болтовня. Самое главное она узнала. И разумеется, раз трава хорошая и стадо на выпасе – а он же пастухом нанимался – его задержали. Господи, только бы он не начал горячиться и упрямиться. Разумеется, она подождёт, пусть спокойно работает. А то ещё поскандалит, он же такой. Сказал – значит, сделает. А скандал может иметь такие последствия, что… Нет, не надо о страшном. Так что, ещё месяц. Ну, не так уж и страшно. Главное – она теперь знает причину задержки. Ничего нет хуже неизвестности.
Ну вот, какое хорошее платье получается. И на зиму Алиса одета. А ему она что-нибудь свяжет. Свитер или пуловер. Свитер лучше: он горло закрывает. Вот закончит с шитьём и возьмётся… за свою кофту. Всё равно она её не носит. И носить не будет. А если распустить, постирать и отпарить пряжу, то будет вполне прилично и даже хорошо. Тапочки она ему сделала. Но зимой спать на полу в кладовке ему будет холодно. В комнате хоть от печи тепло, в кухне – от плиты, а кладовка холодная. Что же делать? Купить раскладушку? Не встанет она в кладовке, там слишком тесно. Если бы не эта идиотская самооборона, насколько было бы легче. Конечно, после Дня Империи они притихли, но… но кто знает, что будет? А как хорошо можно было бы устроить жизнь.