– Не спеши, я сама всё сделаю.
– Ты лучше дверь закрой, а все игры с раздеванием я сам знаю.
– Нет, – она упрямо мотнула головой. – Шляпу и сапоги ладно. Не люблю разувать. А остальное я.
Но он уже снял и повесил на свободный гвоздь куртку, попутно проверив задвижку на двери. Пристроил поверх куртки шляпу и разулся.
– Смотрю, не обжилась ещё.
– На шторы и постель всё ушло, – просто ответила она, ставя рядом с его сапогами свои туфли. – Пол чистый, не бойся.
– Я вижу.
И впрямь, дощатые пол и стены, стол, табуретки, – всё отмыто до блеска, простыни на кровати белые…
– Огляделся? А теперь на меня посмотри.
Эркин повернулся к ней и улыбнулся, не разжимая губ. Она обняла его, развязала ему шейный платок, мягко провела руками по груди, расстёгивая на нём ковбойку. Он обнял её за плечи и стоял так, давая ей возможность расстёгивать его пояс и джинсы. Потом, когда она опять подняла руки к его плечам, чтобы снять с него рубашку, быстро перехватил её за талию и нашёл узел. Её красная юбка была по-рабски на завязках, и белая кофта тоже по-рабски – на шнурке у шеи. Паласная одежда и отличалась от обычной рабской тем, что имела застёжки. И если к штанам на завязке он в имении привык быстро, то необходимость снимать рубашку через голову бесила его кратковременной, но полной беззащитностью, когда руки спутаны и лицо закрыто. Потому и уходя из имения, всё взял в рабской кладовке, а рубашку – господскую, с воротником и застёжкой на пуговицы сверху донизу… Странно, что она себе одежду цветную сделала, а по-рабски. Хотя… она ж работает. А для работы так удобнее, конечно.
Она рассмеялась, когда одновременно с его рубашкой на пол упала её юбка.
– Молодец, умеешь.
– Тебя же выучили.
Она медленно, плавно сталкивала с него джинсы. На секунду удивилась, нащупав под ними трусы, но тут же ловко прихватила их вместе с джинсами и гладящим движением сдвинула их с его бёдер. И так же плавно он распустил узел на её кофте, растянул вырез до предела, чтобы открыть налитую грудь. Она с улыбкой убрала на секунду с его бёдер руки и высвободила их из кофты. Ещё снимая юбку, Эркин нащупал на ней трусы и теперь, как и она, прихватив их вместе с тканью кофты, скатывал вниз.
И вот вся одежда лежит у их ног на полу. Она слегка отстранилась, по-прежнему глядя ему в лицо.
– Ложись. Я сейчас сложу всё.
Он кивнул и отошёл к кровати, сел на край. Она очень быстро и ловко разобрала и сложила на табуретках его и свои вещи. Эркин осторожно покачался, пробуя кровать на прочность. Вроде нормально и не скрипит. Она опять задвинула табуретки под стол, выпрямилась и откинула волосы. Крупные чёрные завитки-кольца свободно лежали на её покатых плечах. Она стояла, выпрямившись, спиной к нему, так что он хорошо видел её всю. Узкую спину с желобком, упругие правильной формы ягодицы, длинные стройные ноги. Она, чувствуя его взгляд, напрягла мышцы так, чтобы яснее обозначились ямочки на пояснице, положила руки себе на широкие, круто выгнутые от талии бёдра и медленно плавно повернулась, показываясь теперь спереди. Плоский твёрдый живот, кудрявая аккуратная поросль на лобке, большие твёрдо стоящие груди. Такие большие, что было непонятно, как они уместились на её узком стане. И спереди талия казалась от этих грудей ещё уже.
– Ну как? – она победно улыбнулась. – Хороша?
– Мне надо сказать: да, миледи, – усмехнулся Эркин, – или обойдёшься?
Лицо у неё стало растерянно-беззащитным, и тогда он улыбнулся ей уже по-настоящему.
– Не обижайся, но я ж не клиент, так что… А, ладно, пусть будет по-твоему.
– Нет, – она тряхнула головой, – твоя правда. Захочешь, сам скажешь. Тебе как, не болит совсем? Можно трогать?
– Не болит. Можно.
Он хотел добавить, что всё можно и всё может, но она уже подошла и села к нему на колени, обняла за шею так, что он уткнулся лицом в её волосы, а его руки обхватили её. Теперь она мягко шевелилась, ворочалась в его объятиях, тёрлась об него всем телом, трогала губами его шею, ключицы. Было щекотно и… непривычно. Нет, он всё это знал и понимал, но она действительно горячила его, помимо воли. Он погладил её по спине.