– Ага, – она засмеялась. – Мы ж знаем всё. Ты руками хочешь?
– Не оцарапаю тебя там?
Она взяла его руку, повертела перед глазами, потрогала мозоли.
– Знаешь, я их совсем не чувствовала, правда.
– Тогда давай. Голова к голове?
– Ага. А потом я повернусь.
Эркин лёг поудобнее, повернулся набок.
– Локоть убери.
– Забыл? Вторая под голову.
– Под мою. Вот так. А ты на мою ложись. Ногу подвинь, начало закрыла.
– Ага. Ага. Как тебе так? Не больно?
– Нет, – он сильно выдохнул через стиснутые зубы, потому что её пальцы уже хозяйничали в паху умелыми безошибочными касаниями. – А тебе так?
– Ага. Оно и есть…
И только учащающееся, становящееся неровным дыхание…
Около полуночи на луг стали возвращаться уходившие в уединение парочки, и бал разгорелся с новой силой. Оркестр и радиорубка работали попеременно, и, хотя репертуар был уже исчерпан и повторялся по третьему разу, танцующих это не смущало.
Старцев пошёл к радиорубке. Как раз играл оркестр, и возле автобуса прямо на земле сидели люди. Подойдя поближе, он узнал солдат из комендантского взвода.
– Сидите-сидите, – предупредил он возможное движение. – А радист где?
Ему ответило многоголосое объяснение:
– Занят он, капитан… у него там… поклонницы… Его тут поблагодарить пришли… точно… за работу, дескать… целая депутация, – смеялись солдаты. – Садитесь с нами… Ага, а то вы всё ходите… Отдохните с нами.
– Спасибо, – Старцев с удовольствием сел рядом с ними, достал пачку сигарет. – Курите.
– Спасибо, капитан… когда угощают, грех отказываться…
– Ну, и как вам бал? – спросил Старцев.
– По правде? Нормальная гулянка.
– Ага. И люди… нормальные.
– А к вам как?
– Тоже… нормально.
– Кто как, но… нормально.
– Ага. Как калачей русских отведали, так враз нормальными стали.
– А кто сам не пробовал, так наслышан.
– Это точно. Мартынов калач на весь мир знаменит!
– А уж Сидорова кулебяка так с ног валит.
Все дружно рассмеялись. «Мартынов калач да Сидорова кулебяка – незваным гостям угощение. С ног валят, уйти не велят. А кто и уползёт, так второй раз не заявится», «Русские калачи в любом деле хороши», – сразу вспомнил Старцев фронтовой фольклор с невольной гордостью за земляков: Мартына и Сидора Калачёвых, потомственных оружейников, создателей «калача» – автомата и «кулебяки» – гранатомёта.
– Всё, значит, нормально, – Старцев улыбнулся, – всё хорошо, так?
– И не скажешь, что только война кончилась.
– Воевали-воевали, сколько себя помню, столько и война была, а вот полгода прошло, капитан, и будто и не было ничего.
– Это здесь войны, считай, и не было, а ты бы посмотрел, где бои были…
– Ну, бои, понятно, здесь-то верно, ни бомбёжек, ни ещё чего такого.
– А чего здесь бомбить? Загоны бычьи?
– И не полгода, а побольше прошло.
– Да, как жили, так и живут люди.
– Капитан, а когда мы жить будем?
– Ты про дембель, что ли? Хорошо бы.
– Кто б спорил. Так когда?
– Знал бы… – невольно вздохнул Старцев.
Вздохнули и остальные.
– Фредди, ты по какому заходу?
– Буду я себе ещё голову счётом забивать!
– Оно-то так…
– Так, Роб, так. Иди, тебе уже мигают.
– Подождёт и радостнее встретит. Давай выпьем, Фредди.
– Отчего ж нет, давай.
– Пошли, я тут у одного русскую водку видел. Говорят, с глотка укладывает.
– Говорят, – кивнул Фредди.
Ты смотри, Роба развезло, давно такого не было. Его сейчас не только водка, любой глоток уложит. Ну, раз решил водку, так пусть водка.
– За что пьём, Фредди?
– За нас, Роб.
– Эт-то ты верно, без нас ничего не будет, нич-чего. И ник-кого… Ух! Хороша. Плясать пойдёшь?
– А чего ж ещё на балу делать?
– Крепок ты, Фред. А я посижу.
Сиди, Роб, тебе и полежать уже можно. А меня что-то совсем сегодня не берёт. Даже странно. Но хорошо. Ну, так и ладно. Джонни со своей очередной ушёл. Обратно уже не пойдёт, эта на всю ночь. А парни где? Эркина как утащила та мулаточка, так, видно, он с ней и ушёл. У Эндрю другая уже, а может, и третья. Эк разошёлся парень! Ну и ладно. А та мулаточка хороша. Лихо плясала. Но Эркина не переплясать. И ладно у них получалось. Видно, тоже… из того же табуна кобылка. Такую объездить… ну ладно, может, и вернутся они ещё. А нет – так тоже не беда… Ты смотри, русский капитан тоже… Это кто же его подцепил? Ого, у неё язык с перегон длиной, ну, заговорит она капитана. А вцепилась-то как, клещом висит, лишь бы не перехватили у неё.
– Фредди, забыл меня?
– Тебя?! Да ни в жизнь!
– Забыл-забыл. Все ковбои беспамятные, а ты во всём ковбой. Самой подойти пришлось. Ты кого выглядывал, Фредди? Неужели ту крашеную?