– Ого! Это ж какая квартира была, – изумился Андрей, – что столько комнат?!
– Это мы ещё в имении жили. В главном имении. Оттуда уехали в город, вернее, она меня отвезла на квартиру и уехала. И я неделю, наверное, жил один. Как она сказала, никуда не выходил.
– А… что же вы ели, сэр?
– Со мной была моя гувернантка. Она согласилась побыть эту неделю. Слуг уже никого не было. Гувернантка, парни – это вроде учительницы. Но она уже не занималась со мной. Так, что-то готовила, приглядывала. А когда сестра вернулась, сразу ушла. Сказала, – Джонатан усмехнулся, – сказала, что хочет жить. И мы остались вдвоём. И сестра стала потихоньку продавать мебель, кое-какие вещи, квартиру. Квартира была тоже большая. Но… а у вас, Эндрю, квартира была или дом?
– Дом, – убеждённо ответил Андрей. – Я сад помню. Вокруг дома. А дома… спальня, значит, наша комната, столовая, ещё… нет, путается всё.
– Ты с сёстрами в одной комнате был? – удивился Джонатан.
– А что такого? – улыбнулся Фредди. – Нас: девять человек детворы, да родители. И хорошо, когда две комнаты с кухней были. Отец с матерью и малыши в одной, кто постарше в другой, кому совсем места нет, в кухне на полу стелили.
– А мы, когда сестра всё, что могла, продала, переехали, а там уже… да, три комнаты. Её, моя и общая. Эту квартиру я уже хорошо помню. Сестра никак не могла привыкнуть, говорила, что тесно, душно…
– Ну, ещё бы, – кивнул Андрей. – После такого, чтоб для кукол отдельная комната… Я слышал как-то… К хорошему человек привыкает сразу и успешно, а к плохому всю жизнь и неудачно.
Эркин усмехнулся.
– Это если плохое и хорошее чередуются. Я вот долго думал, что белых, как и нас… в питомниках разводят. Только называются эти питомники семьями.
– Ну, ты даёшь! – не выдержал Андрей.
– Бери, раз дают, – огрызнулся Эркин и продолжил: – Я ж до четырнадцати в питомнике жил. Потом… словом, семью я в двадцать лет увидел, когда в имение попал. И то… Я ж скотник, в Большой Дом только в пузырчатку заходил. О семье хозяйской из болтовни рабской знаю.
– Пузырчатка – это что? Комната наказаний?
– Да, сэр. Только новокупленные, ну, кто до того в других имениях был, говорили, что нигде такого нет.
– Вторая степень, пункт семь, – быстро сказал Фредди. – Ты понял, Джонни?
– С ума сойти! Это же пытка, пыточная камера.
– Может быть, сэр. Но пороли тоже. Правда, редко. А так просто били, без пайка оставляли. Ну, и пузырчатка. Оставь, Андрей, я не завожусь. Я не об этом. О семье. Вот вы о сестре своей говорили, сэр. Я думаю, если бы с хозяевами моими что случилось бы, не стала бы их старшая о младших заботиться. Нет!
– Это её ты маленькой стервой называл? – усмехнулся Фредди.
– Да. Её и хуже называли. Вообще-то у неё одно на уме было. Хозяйка уедет куда, так она сразу в её спальню лезет, к спальнику. Криком от неё, говорят, кричали. Ни одного раба не пропускала, чтобы в штаны к нему не залезть, с надзирателями со всеми перевалялась.
– Подожди. Ты у Изабеллы Кренстон был? – быстро спросил Джонатан.
– Да, сэр. Только звались мы говардовскими.
– Это её девичья фамилия, – Джонатан как-то странно улыбнулся. – Так это она экономию на рабской каше наводила?
– Да, сэр. А что, вы её знаете, сэр?
– Встречал несколько раз, – Джонатан улыбался, но глаза его зло сощурились. – А маленькая стерва – её дочь, так?
– Да, сэр. Маргарет.
– И её в заваруху не пристукнули?
– Не знаю, Фредди. Хозяйку с хозяином и двоих младших я видел. Но после заварухи уже. А её нет, – Эркин усмехнулся. – Я и об остальных не тосковал, а уж об ней-то… Так я о чём говорил. Вот мать, отец, дети. Семья?
– Семья, – кивнул Джонатан. – Я знаю, о чём ты думаешь сейчас. Но они Говарды. А у Говардов… всё иначе.
– Да, сэр, но я это уже потом понял. А тогда думал, что у всех белых так. А что, сэр, – Эркин всё-таки немного опьянел. – У вас с Говардами свои счёты? Вы так говорите о них…
– Да, – твёрдо ответил Джонатан. – Ты прав. И я сквитаю его.
– Удачи вам, сэр, – улыбнулся Эркин.
– А у тебя к ним что, нет счёта? – спросил Андрей.
– Есть, – кивнул Эркин. – Только… Ладно, не хочу сегодня об этом. Хорошо так было.
– И опять ты прав, – улыбнулся Джонатан. – Не будем о них. Ты же победил, так?
– Я выжил. Значит, да, победил, сэр.
– Кто выжил, тот и победил, – кивнул Андрей. – Значит, что, переиграл я охранюг?
– И за это выпьем, – усмехнулся Фредди. – Эркин, ты попробуй в кофе коньяк налить.
– Он лучше ещё сахару положит, – засмеялся Андрей.
– Пока ты весь не стрескал, – ответно рассмеялся Эркин.
– Берите виноград, парни. Тоже, наверное, не пробовали никогда.