— Гораздо легче искать товар на рынке, когда точно знаешь, что товар уже завезён.
Мехмед одобрительно улыбнулся, но сам вдруг расхотел радоваться и веселиться. Опять почувствовал зависть. Ведь он, несмотря на все советы Шехабеддина, так и не смог найти себе такого друга, с которым не было бы соперничества и споров. «Ты должен держать своё сердце открытым, и друг появится», — говорил евнух. И что же? Заганос и Шехабеддин вкушали плоды крепкой дружбы, а их повелителю только и оставалось, что завидовать.
Мехмед думал, что истинным другом всегда будет учитель — тот рум, который преподавал ему язык румов, прививал любовь к румам и непоколебимо верил в великое будущее своего ученика. Тот рум, который сочетал в себе красоту и мудрость и которого хотелось слушать, как пророка.
Почти пять лет между учителем и учеником царило полное согласие — пока ученик не вырос и не настало время изменить отношения, которые бывают между старшим и младшим. Ученик начал действовать в соответствии со своими убеждениями, иногда даже не спрашивая совета.
Мехмед готов был слушать учителя, доказывать, что прав, но даже если не мог доказать, то не отступался от задуманного, а руму следовало просто смириться. Но рум не захотел смириться, а вместо этого сказал:
— Я больше не нужен тебе, мой мальчик. Ты повзрослел и больше не нуждаешься в наставнике. Отпусти меня.
Мехмед не мог поверить ушам, когда впервые услышал такое. Как же отпустить? Почему? Почти пять лет он считал учителя другом, который будет рядом всегда. Истинным другом, чья любовь подобна роднику, который не иссякнет, и вот обнаружилось, что с родником что-то не так.
Вокруг Мехмеда было очень мало тех, чья любовь безусловно искренняя, и потому он дорожил каждым источником такой любви. А чувство учителя казалось самым сильным, потому что между учителем и учеником возникает особая связь, которая крепче обычной дружбы. К тому же рум говорил Мехмеду: «Ты мой лучший ученик. Более способного воспитанника, чем ты, у меня не было. И наверное, не будет». Для преподавателя это очень серьёзно. Самый способный ученик всегда самый любимый. Такую находку не бросают на дороге, чтобы дальше идти налегке!
И вот всё изменилось. Учитель начал тяготиться своим учеником, и это было очень неприятное чувство, от которого Мехмед старался отмахнуться, но не получалось, потому что наставник снова и снова заводил речь о расставании:
— Я больше не нужен тебе. Позволь мне уехать.
— Нет! Ты мне нужен. Я лучше знаю свои чувства, — возражал Мехмед, но к установлению согласия это не приводило.
А затем наставник прямо объявил, что намерен уехать следующим утром. Он, конечно, рассчитывал, что ученик не посмеет препятствовать. Этот рум надеялся, что всё ещё наделён правами старшего. Старшему не препятствуют из уважения, а вот равного можно остановить. И султан решил остановить. А иначе для чего нужна власть?
Мехмед не мог просто запереть учителя во дворце, ведь тогда учитель перестал бы любить своего ученика. На смену привязанности неминуемо пришла бы ненависть, поэтому султан призвал Шехабеддина-пашу и сказал, что наставник должен умереть.
Решение пришло как-то очень легко. Так же легко, как для раненого льва, который впадает в ярость и убивает своих обидчиков. Боль заставляет его быть жестоким, а Мехмеду было больно оттого, что учитель решил его оставить. Хотелось наказать обидчика, но Мехмед продолжал его любить и потому не хотел казнить. Он объяснил Шехабеддину, что смерть нужна чистая, то есть бескровная. В таких случаях обычно применялось удушение.
— Всё должно совершиться не позднее следующего утра, — сказал тогда султан. — Мой друг должен умереть прежде, чем покинет меня. Покинув меня, он тем самым совершит предательство, а я не хочу такое допускать. Пусть он будет достоин почётного погребения.
Мёртвые не меняют своих чувств и остаются с живыми до тех пор, пока живые сами не пожелают отпустить своих мертвецов, позволить уйти в туман забвения. И Мехмед вот уже два года никуда не отпускал своего наставника, вёл с ним мысленные беседы, спорил. Пусть такие беседы не могли заменить живого человека, но это было гораздо легче, чем жить с обидой на то, что тебя бросили, и думать, что наставник где-то далеко нашёл себе другого ученика и, возможно, теперь считает лучшим того, нового.
И всё же Мехмед иногда спрашивал себя, правильно ли поступил. Мудрый Шехабеддин знал, что так будет, и потому, услышав приказ, пытался отговорить:
— Повелитель, тобой владеет гнев. Не случится ли так, что гнев пройдёт и ты передумаешь? Если к тому времени приказ уже исполнят, это огорчит тебя, а я стремлюсь не огорчать своего повелителя.