Скворец сидел тут же на ветке, охорашивался с дороги и понимающе косил черным глазом на кучерявую щепку.
Сладив скворечник, Санька полез приколачивать его на раките. Он уже сидел на самой макушке, когда к их дому подкатил вездеходик с брезентовым верхом. Из машины вылез человек в сером дождевике и резиновых сапогах.
— Дядя Сергей! Дядя Сергей! — закричал Санька. — Я — вот он! — Он заскользил на животе вниз по корявому стволу. — Я сейчас!
Санька глядел на дядю Сергея, и его губы сами собой растягивались в улыбке. На Санькиной щеке багровела свежая царапина. К куртке пристали кусочки сухой коры.
— Ну, как вы тут? — дядя Сергей присел перед Санькой на корточки.
— Мы ничего… Живем. Только с мамкой ждали… Думали, совсем не приедете.
— Дела, Санька. Вот скоро с тобой поедем, сам увидишь. Тут я тебе одну штуку привез. — Дядя Сергей порылся в машине. — На-ка, держи!
Это был трехмачтовый кораблик с килем, форштевнем, каютами, бортовыми шлюпками. По всему было видно, что кораблик находился в долгом и трудном плавании. Его корпус, выкрашенный белым, покрылся рыжей илистой пленкой. Мачты были сломаны. Обломки запутались в снастях. Уцелела только бизань-мачта с мокрыми парусами. К парусу прилип бурый ракитовый лист.
Санька держал в руках кораблик так осторожно, будто это было живое существо, живая, трепещущая птица. Где-то он плавал, гонимый ветрами, встречал закаты и восходы, боролся с непогодой, какие-то видел берега… Саньке даже не верилось, что в его руках такой необыкновенный корабль, он даже покраснел от счастья.
— Спустился к реке, чтобы подлить воды в радиатор. — сказал дядя Сергей. — Гляжу, плывет!
Пока мать готовила обед, Санька и дядя Сергей взялись за ремонт судна. Отмыли под рукомойником корпус и палубу, выстругали новые мачты и прикрутили к ним реи. Санькина мать достала из сундука белый лоскут для парусов. Корабль выглядел нарядно, празднично. Он стоял на столе на подставке от утюга, будто на стапелях, снова готовый к дальним странствиям.
— А что ж мы про флаг забыли! — всплеснул руками сияющий Санька. Он разыскал в ящике швейной машины кусочек красной материи и выкроил флаг.
— Без флага кораблю нельзя, — одобрил дядя Сергей. — Только поднимать его еще рано, потому что у корабля нет названия. Надо дать ему имя. Самое красивое. Ну-ка, Санька, подумай!
Санька озабоченно наморщил лоб.
— Чайка!.. — сказал он.
— Чайка… — в раздумье повторил дядя Сергей. — Чайка! Что ж, неплохое название! Подходит! Но не будем торопиться: есть слова лучше.
— Морской орел! — выпалил Санька. — Орел сильнее чайки!
— Нет, это слишком воинственное. Не нравятся мне эти морские орлы, — сказал дядя Сергей. — Давай, знаешь… — задумался он. — Давай назовем вот как… «Мечта». Понимаешь?!
Санька задумался. Он никак не мог себе представить, какая она бывает, эта мечта.
— Ты о чем-нибудь мечтаешь?— спросил дядя Сергей. — Есть у тебя какое-нибудь самое большое желание?
— Есть… — тихонечко, почти шепотом, проговорил Санька.
— Какое? Какое?
— Хочу поглядеть, как солнце просыпается, — смущенно пробормотал Санька.
-— Ну вот, видишь… У каждого человека есть свое самое большое желание. У тебя, у меня, у твоей матери. Без него нельзя, вот так же, как чайке нельзя без крыльев. Мечта — тоже птица. Только летает она и выше, и дальше. Понимаешь?
Вместо ответа Санька порылся в кармане, достал огрызок чернильного карандаша и, взглянув на дядю Сергея, спросил:
— Где писать название?
И, послюнив карандаш, Санька старательно вывел на носу корабля большими печатными буквами: МЕЧТА.
— А теперь слушай мою команду! На флаг смирно! — по-военному громко сказал дядя Сергей и вытянул руки по швам.
Санька поглядел на него и тоже прижал к бокам руки. Лицо его стало серьезным, и только царапина на щеке и синее пятнышко от чернильного карандаша на нижней губе несколько не соответствовали параду.
В дверном проеме стояла Санькина мать. Вытирая рушником тарелку, она глядела то на дядю Сергея, то на своего сына, улыбалась, но губы почему-то дрожали, а глаза ее блестели так, будто она только что крошила сырую луковицу.
— Можешь спускать корабль на воду! — объявил дядя Сергей.
Санька схватил суденышко и выбежал на улицу.
Вскоре он прибежал обратно. Вид у него был растерянный. В глазах стояли слезы.
— Дядя Сергей! Кораблик-то уплыл…
Мать всплеснула руками:
— Как же это ты? Так-то тебе давать хорошие вещи! За это уши надо драть.
— Да-а… — захныкал Санька. — Я не хотел… Я только оттолкнул его от берега, а паруса надулись… И — уплыл…