— Коне-ечно! — неимоверно притягательно улыбаясь, уверяет Тася, наклонившись ко мне и ласково проводя поварешкой по моей щеке. — Каша из концентратов приготовлена в полном соответствии с требованиями Министерства космопитания… пупсик. Если хочешь… — с придыханием добавляет роботесса, — я могу сервировать ее прямо на своем теле… Может быть, так она понравится тебе больше?
Черная дыра побери, и зачем я спросил… Нет бы жрать молча, что дали! Потому что мне-то, может, и понравится такая подача, но вряд ли все это вместе понравится капитану. Вон он как брови-то выгнул. Щас и прирыкнет для порядку. И намекнет прямым текстом, что надо бы барышню перепрограммировать уже. А я и так с движком по самое не балуйся навозился.
— Фпасибо, мне уже очень фкуфно, — уверяю я, спешно запихивая в рот ложку страшно питательной, но совершенно никакущей массы.
— Твое гару-гару божественно! — подхватывает Соколова, приходя мне на помощь. Шухер, как всегда методично орудуя ложками, зажатыми сразу в четырех щупалках, закидывает в разинутые рты полужидкую, похожую на растекшегося плазмюка, субстанцию и не отвлекается на разговоры. Пилот тоже перемалывает божественное гару-гару молчком, меча угрожающие взгляды через стол на смущенного Рекичински.
— Ярк, а что такое пупсик? Первый раз это слово слышу, — тихонько спрашиваю я, когда Тася, зазывно повиливая бедрами, отходит за компотиком из сублимированных до полной неузнаваемости сухофруктов. А ведь нам еще назад добрый месяц назад плестись на такой диете… Вряд ли у буровиков на голой каменной планетке есть фермерская продукция.
— Не уверена, что имела в виду Тася… но когда наша бабуля сестре собственноручно сшитое косматое, косорылое чудище подарила и велела его баюкать — она его так обозвала, — шепотом отзывается Соколова.
— Ну вот, — вздыхаю я. — Тряпичным уродцем назвали… это все потому, что у меня поцелуев солнышка больше нету. Надо хоть стрижку нормальную вернуть.
Ответом на последнюю фразу служит лишь отдавшийся эхом вздох, и Ярка уже отработанным движением сердито заправляет топорщащиеся лохмы за уши.
Компотик оказывается на вкус поприличнее каши… или что там это было? И настроение как-то помаленьку идет вверх. Кажется, самое время задать настолько заострившиеся вопросы, что ими уже пространственно-временной континуум порвать можно. Но едва я разеваю пищеприемник, нацелив на Рекичински ложку, как кэп, утерев свой салфеткой, велит всем вышвыриваться в кают-компанию на собрание. Вот и отлично. Теперь-то этот альтаирский угорь от нас не ускользнет. А ложку я с собой прихвачу… на всякий случай.
Замечаю, что Соколова старается идти в ногу с мрачным Басом, следя в оба за каждым телодвижением Ксенакиса, а Шухер шествует так, чтобы его объемистая студенистая тушка все время плыла между пилотом и притихшим лже-суперкарго. Кажется, не только у меня уже велико искушение применить не одобряемые конвенциями Союза методы дознания.
Рассевшись на помягчевших креслах и диванчиках, экипаж устремляет видоискатели на героя нашего подзатянувшегося приключения. Ядрена гравитация, а мухоловка-то как похорошела! Прям так и колосится во все стороны, так и щелкает пастями. Это наш агротехнический гений ее так душевно удобрил, или адорианцы постарались? Не она ли — матушка его дорогих деточек? Понаскрещивал там, поди… того да сего, что под щупала подвернулось. Бутончики во всяком случае очень похожи. Тем более, что для его культуры несчетное число родителей вполне себе норма.
— Перво-наперво хочу поздравить нас всех с тем, что мы в очередной раз благополучно унесли шасси от соплюковой родни, — начинает Варг, переключив наше внимание на себя традиционным ударом кулака по столу. — Кадет Соколова, практикантам премий не положено, но запись в личное дело получишь. Благодарю за находчивость. Хоть и координатки ты выбрала, конечно… Попрыгали б мы в том квадрате ужаленным в корму коборуком, чтобы выжить.
— Служу Галактическому Союзу, сэр! — радостно козыряет Ярка, улыбаясь до ушей. — Обязуюсь выучить на подобные случаи другие координаты!
— Проверю, — отвечает Варг и вперивается в меня своим холоднючим взглядом. — Так. Теперь ты, гальюнный гений.
— Даже не вздумайте спрашивать, где я взял нано-терминаторов, под пытками продавца не сдам! — немедля ощетиниваюсь я. Дело-то подсудное… В этой галактике уж точно. Особенно учитывая тот факт, что программировал я их лично. Своей же прогой под скромным базовым названием «Гремлин». Изначально-то они были вовсе не вредители, а очень даже наоборот.
— Не буду, — внезапно легко соглашается Вегус. — И в бортовой журнал способ нанесения ущерба электронным системам вражеского линкора вносить не собираюсь, расслабь корму. Благодарность тебе и премия за это. И за успешное пилотирование судна в экстремальных условиях.
— Премия! — радуюсь я. Теперь-то на реинкарнацию веснушек, может, и хватит. И на новый комп. Прежний, в отличие от Рори, сгинул где-то в недрах плазмюкова корабля. Хорошо, что я предусмотрительный и личную инфу забэкапил, где только мог.
— За успешное пилотирование чего?! — вскидывается Бас, машинально потирающий ногу, должно быть, отшибленную в бессознательном состоянии о каменную морду лже-капитана.
— «Дерзающего», чего еще, — фыркает Варг. — Второй раз бортач, у которого молоко синтетическое на губах не обсохло, корытом рулит, пока ты в отключке прохлаждаешься. И успешно рулит.
— Ну в этот раз я не виноват совершенно! — огрызается Ксенакис и за спиной Цилли показывает мне кулак. — Вот кто закрылок-то помял, у, гидра воробьиная косорукая! — шипит он.
— Зато все целы, а закрылок вон приготовленной по стандартам космопитания кашей замажем, будет как новенький! — встревает Соколова, успокаивающе похлопывая пилота по плечу. Вступается за меня и Цилли.
Одариваю Баса торжествующим взглядом и заодно — высунутым языком. За спиной Ярки, само собой. Получи, рыжий зануда. Я так-то летать на симуляторах учился, преодолевая мучительную тошноту и мерзкие головокружения. На одной силе воли, можно сказать, без всякой природной предрасположенности.
Следующий на очереди чествований наш самородный агроном. Лимбийцу так редко доводится слышать похвалу в свой адрес, что вместо лиловых разводов его макушка окрашивается в равномерно фиолетовый цвет и даже одно из хвостовых щупалок слегка сиреневеет. Должно быть, новое, не оскверненное еще мутированием в гнусного Врагусика, который прямо подозрительно помалкивает. В поликлинику на опыты не хочет, должно быть.
Тайна бурного роста Шухеровых деточек, как оказалось, кроется в той самой противопожарной системе, которую ксехара ведает какой гений (из моих не менее жопоруких предшественников) на корабль воткнуть догадался. Она, во-первых, древнее «Дерзающего» раза в три, во-вторых, вообще не корабельная ни разу. И когда весь этот вселенский потоп с потолка хлынул, залило и оранжерею, сбив начисто настроенный там режим капельного орошения и породив буйный рост торчавших еще зародышами в семенах гибридов. Не то Шухер и своего ДНК в них подмешал — тут уж он не сознается, но очень на то похоже, только после прорастания у них немедленно установилась прочная ментальная связь, и разом воспрявший духом лимбийский гений решился прийти на помощь своим плененным товарищам. Тем более, что Врагусик тоже не прочь был разгуляться и уничтожить пару-тройку звездных систем.
— Ну вот, а ты скафнил, когда я эту противопожарку на развале в Руллдобе приглядел! Кто ж водой тушит, замкнет же все к зиркам! — передразнивает капитана надутый Базиль. — Вишь, как пригодилась-то! Жизни, считай, спасла.
Однако кэп на вознаграждение за такую прозорливость все равно не расщедривается, только рекомендует экипажу сократить поминание гирганейских тварей всуе.
Получив свою порцию похвал и заслуженную премию, господин Утухенгаль рапортует, что, по его наблюдениям, никакой отдельной выделительной системы его крошки не имеют и плазмюками испражняться не изволят, похоже, переварив тех начисто и выдохнув отходы вместе с ценным для корабельного быта кислородом.