3. Копии постановления направить прокурору района и прокурору области.
Офицер по дознанию в/ч…
— Знаешь, Земцев, что отмочили твои друзья-империалисты? — широко улыбаясь, говорил Дымов. — Нет, тебе вовек не догадаться!
Земцев стоял в кругу команды на палубе «Дианы», и у ног его лежали стеклянные поплавковые шары, обтянутые предохранительной сеткой и помеченные иероглифами «снег» и «маленький» — опознавательными знаками «Дзуйсё-мару».
Дымов все-таки нашел их — эти иголки в стогу сена. Невероятно, но факт. И он гнал сюда, в Заводскую, выжимая из своих машин все что можно, чтобы поспеть вовремя и помочь ему, Земцеву, а заодно и смыть с себя позорный промах при задержании, поставивший дознание в безвыходное положение. Теперь «Капитан, обветренный об скалы» был доволен, что ему в конечном счете удалось и то и другое.
— Ну что молчишь? Сдаешься? — наседал Дымов.
— Ладно, — махнул рукой Земцев. — Сдаюсь.
— То-то, слушай! Вот эти самые поплавковые шары, — Дымов махнул рукой под ноги, — они поставили точно по отливу, соответственно уравновесили их грузилами. А как прилив — их нет, они под водой. Понял? Мы пришли — пусто, всё обшарили кругом — бог подаст! Ну, думаю, кранты нам — не переживу такого позора. Спасибо, Тонконог догадался.
— Не догадался, а нырять пришлось, — прогудел «малышка» Тонконог.
— Вот я и говорю: нырнуть догадался.
Все на палубе рассмеялись. Дымов продолжал:
— Вылез из воды, значит, наш «малышка», в руках шарик этот держит, сам чуть живой, языком не ворочает, а все-таки говорит: «Ну, слуплю теперь с Земцева бочку саке за этот сюрпризик». Да, так и сказал, честное слово. Правда, без переводчика там было не обойтись. Но смысл был истинно такой. Правда, Тонконог?
— Ладно уж вам, Олег Алексеевич, — взмолился смущенный боцман.
— А что? — сказал Земцев. — Можешь запатентовать это ухищрение. Это что-то новенькое в их практике.
— Вот я и говорю — бочку саке, — под общий смех заключил Дымов.
Последние сутки были полны превратностей. Земцева бросало, как на качелях, то вверх, то вниз. Удача то была уже в руках, то вдруг бесследно ускользала; то ничего, то сразу всё. И вот в конечном счете дело обернулось двойной удачей. И все-таки в душе Земцев был рад, что все вышло именно таким образом и что именно больной старик Савада Цунэо спас команду «Дзуйсё-мару» от более тяжкого наказания. В противном случае их надо было судить за сговор. Дымов представил неопровержимые улики — порядки «Дзуйсё-мару», полные крабов, найденные в наших водах. Но Земцев не хотел огорчать Дымова и его ребят, которые зверски вымотались за эти сутки, и не стал говорить, что дознание уже окончено. Уж больно счастливый был у них у всех вид: и у самого «обветренного об скалы» капитана, и у грозы курильских медведей инспектора Гены Саенко, и у гиганта Тонконога, и у переводчика Саши Козлова.
— Спасибо, ребята, большое, от души спасибо, — жал всем руки Земцев. Он спешил, ему надо было еще составить и отправить в отряд донесение.
— Ты не забудь про обещанное, — прощаясь, в шутку напомнил Дымов. — Мы для тебя тоже кое-какой сюрпризик припасли.
В это время к борту «Дианы» стремительно подвалил директорский катер с рыбокомбината, и на палубу энергично, тряхнув стариной, поднялся Иван Иванович Слита.
— Иван! — Дымов поспешил навстречу старому приятелю.
— Погодь, Олег! — Слита отстранился от друга. Вид у парторга был строгий и решительный. И Земцев тут же вспомнил про давешнюю его угрозу в адрес Дымова: «Не пущу! Так ему и передай. На пушечный выстрел в бухту не пущу!» Похоже, то была не шутка — такой в самом деле не пустит.
Слита подошел к Земцеву:
— Скажи, Дмитрий Алексеевич, могу я с чистой совестью пожать руку этому человеку?
— С полным основанием, Иван Иванович, — ответил Земцев.
— Спасибо. Очень рад, — сказал Слита, подошел и обнял растерянного Дымова.
«Вот это дружба!» — второй раз за эти сутки с восхищением подумал Земцев.
Он вернулся в подразделение. Его ждала шифровка. Но прежде он хотел переговорить с Заварушкиным. Его беспокоило состояние Грибкова. Этот парень нравился ему спокойной, основательной рассудительностью и какой-то удивительной чистотой. Есть люди, которые не могут притворяться, да им и незачем притворяться, у них все на виду. Таким был Коля Грибков.
Земцев не сразу дозвонился до больницы — телефон был занят, и телефонистке он, наверно, порядком надоел. Наконец ему удалось пробиться к Заварушкину.