Старшине Козлову вместе с Кайгородовым и Мусориным удалось вынести из казармы документацию и боеприпасы, и теперь сейф и патронные цинки теснили и без того небольшое помещение блокгауза.
Связи с комендатурой по-прежнему не было. Не было ее и между опорными пунктами. Видно, во время артналета был поврежден кабель. «Надо попытаться связаться с Агарковым через 4-ю заставу», — решил Тужлов и приказал Петрунину пробраться в казарму, снять там телефонные аппараты и доставить их сюда. Кайгородов был срочно отправлен на НП, который был оборудован в «скворечнике» — на третьем этаже бывшего «Российского речного пароходства», в котором временно размещалась застава. Отменный наблюдатель и снайпер, он должен был своевременно информировать о действиях противника и вести огонь по одиночным важным целям.
Отдавая приказания, выслушивая доклады пограничных нарядов о событиях истекшей ночи, начальник заставы не мог не обратить внимания на ту перемену, которая произошла за эти несколько часов в каждом из этих парней. В блокгаузе царила непривычная тишина, говорили вполголоса, и во взгляде каждого, полном тревоги и боли, он читал один и тот же обращенный к нему вопрос: «Да, задала ребятам эта ночка». Тужлов понимал: им трудно осмыслить происходящее, охватить, разом события этой трагической ночи, ее последствия, — ему и самому далеко не все было ясно — столько обрушилось на них сразу! Нужны были слова, простые и мудрые, этого они ждали от него, его хлопцы. «Эх, Иван Иванович, где ты теперь, жив ли? Мне бы сейчас твое слово и выдержку…»
— Друзья! — Начальник заставы старался быть спокойным. Он смотрел на своего сынишку, беззаботно игравшего на руках у Барбары, жену, бинтующую раненых, и святая, непреодолимая ненависть к врагу вскипала в его душе. — Это — война. Враг вероломно, как бандит, напал на нас. Первый удар мы с вами выдержали. Уверен, никто из нас не дрогнет и в будущих испытаниях, а их еще немало у нас впереди. Крепко помните одно»: название нам — «Береговая крепость». За нами — Родина.
В блокгаузе сделалось совсем тихо. Вершилась та молчаливая и суровая мужская клятва, которая умирает только со смертью последнего.
У входа расступились, давая кому-то пройти. Согнувшись под тяжестью ноши, в блокгауз спустился Даниилов. Он бережно опустил свою ношу на земляной пол, и в тусклом свете «летучей мыши» все увидели белое, бескровное лицо Корнеева. Бабенко бросился к безжизненному телу, взял руку Корнеева и тут же опустил…
Лицо Данилова исказила гримаса, но он взял себя в руки.
— Товарищ старший лейтенант, — обратился он к начальнику заставы, — пограничный наряд…
Тужлов остановил его:
— Как это случилось?
— Мы уничтожили лодку с десантом у старой голубятни в конце глубокой излучины. Сняли с нее оружие, пулемет. Там было восемь убитых… — Данилов переступил с ноги на ногу. В сапоге хлюпнуло, левая штанина ниже колена побурела от крови.
— Бабенко, срочно перевязку! — приказал Тужлов. — Потом доло́жите…
— Нет, товарищ старший лейтенант, я расскажу сейчас, он просил… — Данилов кивнул на Корнеева и продолжал: — Две другие лодки причалили ниже по течению. Мы вступили в бой. Потом увидели сигнал с заставы. Корнеев приказал отходить. Я прикрою, говорит: трофейный пулемет у него был. Во время повторной перебежки его ранило. В грудь и в живот. Мы с Феоктистовым сделали перевязку. Он еще жил. Просил рассказать вам все, как было. Приказал нам с Феоктистовым оставить его и спешить на помощь заставе…
— А где Феоктистов? — спросил Тужлов.
— Он присоединился к группе старшего политрука Бойко. С ними и старшина Мелешко из комендатуры. Они тут недалеко ведут бой.
— Значит, жив Бойко?
— Жив, товарищ старший лейтенант.
ВОЕНКОМ БОЙКО
Иван Иванович Бойко не дождался утра. В начале третьего он поднял киномеханика Поплавца и отправился с ним на проверку нарядов правого фланга. Туда шли прямиком, тыловой дорогой. Тропа бежала по камышам, петляя меж болот и топей — гиблое место. Хорошо еще, ночь свежа, а то кормить бы им с ефрейтором комарье, работать на малярию, как говорит фельдшер из комендатуры. Вспомнилась почему-то та, теперь уже далекая охота на кабана. Вот уж где поработали они с Тужловым на малярию! Полночи отбивались в кукурузе от комарья, но кабанчика все ж таки подстерегли. Центнера на полтора хряк…