Во всяком случае, мой будущий директор не оправдал моих ожиданий. Одежда его совсем не соответствовала тому положению, которое он занимал, и вся фигура его, откровенно говоря, имела очень жалкий вид. Чтобы успокоить себя и объяснить себе причину, почему директор театра, антрепренер носит такой бедный, рваный костюм, я старался вспомнить все истории о странных выходках миллионеров, которые любят ходить в рубищах; я вспомнил также, как встретил однажды мать одной первоклассной артистки и большой знаменитости и был поражен ее убогим одеяньем.
Контракт оказался совсем готовым, и мы с директором подписались под ним. Затем я передал протежирующему меня толстому господину десятифунтовый банковый билет и, в свою очередь, получил от него расписку в получении денег. Все было сделано вполне формально, так что ни к чему нельзя было придраться. Контракт был составлен по всем правилам, притом очень полно и аккуратно. На основании этого контракта первый месяц я должен был служить без жалованья, а потом мне будет назначено жалованье «соответственно обнаруженным способностям и таланту». Иначе, по-моему, и нельзя было составить условия.
Затем директор предупредил меня очень любезно, чтобы я не рассчитывал на очень уж большое жалованье, максимум тридцать шиллингов в неделю, по крайней мере первые три месяца, и вообще, что все будет зависеть от меня лично и от моих способностей. В этом отношении я был немножко не согласен с ним, но не возражал, решив, что гораздо лучше, если он сам убедится. Поэтому я сказал ему, что ничего не желаю больше, как того, чтобы со мной хорошо обращались и были справедливы. Такой ответ, очевидно, ему очень понравился. Он объявил мне, что летний сезон начинается через три недели, поэтому через неделю надо уже начинать репетиции. Таким образом, еще одну неделю я был ничто; а затем уже сделался артистом!!![1]
Глава III
На пороге театральных дверей
Приглашение явиться на первую репетицию я получил почти за неделю до открытия театра. На повестке было обозначено, что в одиннадцать часов утра вся труппа актеров в полном составе должна явиться в театр; за несколько минут до означенного часа я уже стоял на дежурстве около театральных дверей.
Нельзя сказать, что здание театра помещалось на завидном месте; оно находилось где-то на отдаленной улице, с грязной парикмахерской с одной стороны и мелочной лавчонкой с другой. Весеннее солнце освещало эту картину и делало ее еще более печальной и непривлекательной; чтобы хоть немножко успокоить свои взволнованные нервы, мне пришлось вспомнить сказочные описания дворцов и чертогов королей и царевичей. Чем скромнее и проще ворота и двери, через которые проходит в свои чертоги принц, тем пышнее и поразительнее роскошь, господствующая внутри их. Так рассказывается в сказках, и в данном случае я готов был поверить им. Но разочарование наступило сейчас же после того, как я переступил порог театра.
Рассуждать было некогда, одиннадцать часов уже пробило минуты две тому назад, и я был в полной уверенности, что вся труппа уже в сборе и ждет меня. Поэтому я нервно нажал ручку двери и…
Тут я должен сделать маленькое отступление. Прежде чем открыть двери и осветить маленький мир, находящийся за ними, позвольте мне сказать несколько предварительных слов.
Театральный мир очень велик.
Бесконечно большое пространство лежит между каким-нибудь первоклассным лондонским театром и любой странствующей труппой актеров. Столь же велико и различие между ними. Мое знакомство с театральным миром ограничилось двумя или тремя театриками последнего типа и не распространилось на первоклассные театры.
Моя недолгая артистическая карьера протекла среди маленьких лондонских театров и в обществе второклассных и третьеклассных странствующих трупп; поэтому я буду писать, имея в виду эти и только эти театры. Но свои наблюдения я буду передавать вполне искренне и откровенно, не преувеличивая, но и не умаляя их достоинств и недостатков. Быть может, я найду необходимым сделать в своих комментариях несколько более или менее различных и основательных замечаний: указать актерам и актрис сам, что и как они должны делать, объяснить директорам театров, как они должны исполнять свои обязанности, и вообще дать несколько хороших советов. Поэтому-то, прежде чем приступить к делу, я и нахожу нужным предупредить, что мои замечания будут относиться к знакомой мне части театрального мира. Что же касается таких лондонских театров, как, например, Лицеум или Сент-Джеймский театр, то управление ими ведется совершенно правильно, и именно так, как управлял бы я сам, если бы меня назначили директором. Я не нахожу и даже не могу находить в этих театрах никаких недостатков, потому что, во всяком случае, не стал бы писать о том, чего не понимаю. Положим, это довольно эксцентричное решение для писателя, но что же делать, если я люблю быть оригинальным. Теперь, после такого предисловия, откроем дверь и войдем внутрь театра.
1
Ужасный народ — мои друзья. Они уверяют, что у меня никогда не было артистических способностей. Но кому же это лучше знать, как не мне? —