В подобной позиции, когда ее занимает талантливый артист, заключается серьезная опасность. Он легко может стать «звездой» коммерческого театра, то есть, в сущности, превратиться в художника «для себя». Он утратит интерес к судьбе и смыслу искусства. Коммерческий успех сделается для него главным и единственным критерием его работы. Он будет стремиться к успеху и популярности любым способом, даже если это дешевая популярность. Со временем он перестанет быть «артистом театра». Его не обеспокоит слабый ансамбль. Он никогда не согласится на маленькую роль. Спектакль в целом будет значить для него меньше, чем он сам в этом спектакле. Здесь начало гибели таланта и конец большого искусства. История европейского театра знает немало случаев, когда таланты, вступившие на этот путь, увядали, не успев расцвесть.
По свидетельству современников, Гилгуд прошел через сложный период внутренней борьбы. В 1939 году известный режиссер Мишель Сен-Дени писал о нем: «За последние восемь лет карьера Гилгуда проходила под знаком внутреннего конфликта между «звездой» и артистом театра. До сих пор ему как-то удавалось примирить то и другое. Однако в последнем сезоне он проявил новую инициативу. Она не останется без последствий в будущем. Сезон прошел хорошо во всех отношениях, были художественные удачи и финансовый успех. И все-таки Гилгуд не спокоен. Он сыграл две «звездные» роли — Ричарда II и Шейлока. Одновременно он поставил два спектакля. Но, кроме того, он сыграл две маленькие роли… Его волнует качество ансамбля».
В результате этой борьбы восторжествовал «артист театра», талант Гилгуда не захирел и не выродился, но, напротив, окреп и развился. Отчасти это объясняется особыми свойствами характера и творческого темперамента Гилгуда. Но значительную роль тут сыграло то обстоятельство, что почти в самом начале творческого пути судьба актера оказалась связанной с лондонским театром «Олд Вик». Здесь он дебютировал статистом в студенческие годы. Здесь он добился первого большого успеха (Ричард II). Тайрон Гатри прав, когда говорит о Гилгуде, как о «первом большом актере, которого воспитал театр «Олд Вик».
Еще в очень юном для актера возрасте Гилгуд поработал во многих театрах — скромных и фешенебельных, провинциальных и столичных. Ему довелось трудиться под руководством разных режиссеров, бок о бок с различными актерами. Тем не менее работа в «Олд Вик» остается главным этапом в формировании Гилгуда-актера. Эту школу прошли многие современники Гилгуда. Здесь они приобретали опыт, которого не могли приобрести ни в каком другом месте, ибо «Олд Вик» был уникален.
«Олд Вик», — писал Лоренс Оливье, — представляет наиважнейший этап превращения английского театра в народное искусство… в сознании англичан он долгое время был нашим национальным театром. Им он и останется». Несомненно, что роль этого театра в развитии современного английского театрального искусства исключительно велика. Творческая эволюция Гилгуда в данном случае лишь частный вариант общей картины.
«Олд Вик» — очень старый театр. Один из старейших в Англии.
В долгой его жизни случалось всякое. Открывшись как театр мелодрамы, он со временем превратился в низкопробный мюзик-холл, где публику развлекали не только зрелищами, но и напитками. Сама же публика отнюдь не склонна была удовлетворяться ролью пассивных зрителей. Старые стены «Олд Вик» повидали немало скандалов и пьяных драк. Затем, словно устыдившись своей дурной репутации, театр превратился в культурно-просветительное учреждение — «Кофейню-мюзик-холл имени королевы Виктории», сохранив, однако, свое прежнее веселое прозвище «Олд Вик» («Старушка Вик»), которое и сделалось со временем его официальным названием.
История «Олд Вик», каким мы знаем этот театр сегодня, началась в 1898 году, когда одним из его руководителей стала Лилиан Бейлис.
Лилиан Бейлис была незаурядной и весьма своеобразной личностью. Упоминавшийся уже Тайрон Гатри в своих мемуарах пишет о ней с большой теплотой и немалой дозой иронии. В Лилиан Бейлис сохранилось что-то от воинственных английских пуритан XVII века. Разница заключалась в том, что пуритане ненавидели театр, а она была предана ему душой и телом. Лилиан Бейлис отличалась набожностью. Бог был для нее единственным авторитетом во всех вопросах, в том числе и в вопросах искусства. И почему-то бог всегда послушно думал то же самое, что и она сама. «Трудно было временами не прийти в отчаяние, — пишет Гатри, — а временами сохранять серьезность, видя, как она держит бога в кулаке». Бог оказывался ее могучим союзником во всех конфликтах с советом директоров, который требовал коммерческой рентабельности. Можно было не соглашаться с Лилиан Бейлис, но кто же рискнет не соглашаться с богом!