"Запрети мне эти искушения и избавь меня от пустых тревог"".
Отвлекает и физический труд. По уверению Лютера, очень хороший способ изгнать дьявола - запрячь лошадь и отправиться разбрасывать навоз в поле. Во всех этих советах о том, как избежать прямого столкновения с дьяволом, Лютер, можно сказать, предписывал веру в качестве лекарства от нехватки веры. Отказ от спора сам по себе является актом веры, который можно уподобить Gelassenheit мистиков - выражению уверенности в спасительной силе Бога, Который работает в сфере подсознания в то время, пока человек занимается совсем другими делами.
Это объясняет, отчего Лютер так любил наблюдать за теми, кто живет беззаботно, например, за птицами и детьми. Наблюдая, как Кати кормит грудью малыша Мартина, Лютер заметил: "Дитя! Против тебя папа, епископы, герцог Георг, Фердинанд и дьявол. А ты, ничуть не тревожась, посасываешь молоко".
Четырехлетней Анастасии, рассуждавшей о Христе, ангелах и небесах, Лютер сказал: "Дитя мое, если бы мы только могли твердо держаться этой веры!"
"А что, батюшка, - отвечала она, - вы разве не верите в это?"
Лютер объяснял:
"Христос сделал детей нашими учителями. Меня огорчает, что, будучи доктором столь много лет, я вынужден ходить в одну и ту же школу вместе с Гансом и Магдаленой, ибо кто из всех людей способен в полной мере уяснить себе сии слова Божьи: "Отче наш, сущий на небесах"? Всякий, кто искренне верует в эти слова, нет-нет, да и говорит себе: "Я - господин неба, и земли, и всего, что на ней есть. Архангел Гавриил - мой слуга, Рафаил - мой страж, ангелы же есть духи, служащие мне во всякой нужде. Отец мой небесный повелел им заботиться обо мне, дабы я не преткнулся о камень". И в то время, как я пребываю в таком убеждении, Отец мой дозволяет, чтобы меня бросили в застенок, утопили или обезглавили. И тут происходит крушение веры, и я вопию: "Кто же знает, где истина?"
Борьба с ангелом
Одни лишь наблюдения за детьми не могли дать ответа на этот вопрос. Вновь необходимо было пойти напрямую. Если Лютера тревожило состояние мира и состояние Церкви, он мог обрести уверенность, лишь признав, что фактически дела не так уж плохи. Несмотря на многочисленные пессимистические суждения последних лет своей жизни, Лютер мог сказать: "Передо мною встает картина не прискорбного состояния нашей Церкви, но Церкви процветающей благодаря чистому и неиспорченному вероучению и взрастающей день ото дня силами прекрасных ее служителей".
Иногда депрессия побуждала Лютера к самоуничижению. Один из современников Лютера вспоминает, как, будучи в Вартбурге, он попеременно считал себя то смельчаком, то трусом. Сам Лютер никак не мог упрекать в чем-либо Бога, поскольку тогда перед ним навечно вставал вопрос - воистину ли Бог благ? Что же делать человеку, когда его осаждают подобные сомненья? Лютер, бывало, говорил, что никто не знает пути, но куда-то идти надо. Бесполезно искать, откуда берет свое начало богословие Лютера. Оттуда, откуда может. Сам Христос представляется изменчивым. Иногда Он предстает добрым Пастырем, иногда же - отмщающим Судией. Если Христос казался ему враждебным, Лютер обращался к Богу, вспоминая первую заповедь: "Я Господь, Бог твой". Это провозвещение было одновременно и обетованием, а Бог должен сдерживать Свои обещания.
"В подобных случаях мы должны сказать: "Все, во что веровал я, рухнуло. Господи, Ты один даруешь помощь и утешение. Ты сказал, что поможешь мне. Я верю слову Твоему. Боже мой, Господь! Я слышал от Тебя слово радостное и утешительное. Я верю ему. Знаю, что Ты не обманешь меня. Каким бы Ты ни предстал передо мною, Ты сделаешь то, что обещал, именно это, и ничто иное"".
С другой стороны, Бог скрывает Себя в грозовых тучах, которые нависают над вершиной Синайской, а затем собираются над яслями, взирая на лежащего на коленях у матери младенца Иисуса и зная, что здесь надежда мира. Или же, коли и Христос, и Бог представляются вам равным образом недостижимыми, взгляните на твердь небесную и подивитесь делам Бога, Который поддерживает ее без помощи столпов. Или возьмите самый незатейливый цветок, и вы увидите в крошечном лепестке дивное творение Божье.
Следует поощрять все те внешние факторы, которые способствуют укреплению религиозной веры. Большое значение придавал Лютер крещению. Когда дьявол подступал к нему, Лютер отвечал:
"Я крещеный". В конфликтах с католиками и радикалами Лютера также укрепляло наличие докторской степени. Она наделяла его авторитетом и правом говорить.
Скала Писания
Но всегда и превыше всего остального первой помощью для Лютера было Священное Писание, поскольку оно есть письменное свидетельство откровения Божьего, данного во Христе. "Истинный христианин предпринимает паломничество не в Рим и не в Компостелу, но к пророкам, Псалтири и Евангелиям". Писание играло для Лютера первостепенную важность и прежде всего не как книга, позволявшая ему вести антипапскую полемику, но как основа для уверенности. Он отвергал авторитет пап и соборов. Не мог Лютер, подобно пророкам внутреннего слова, и отталкиваться от своего внутреннего мира. Суть его ссоры с ними заключалась в том, что в моменты депрессии он видел внутри себя одну лишь непроглядную мглу. Он утрачивал всякие ориентиры, если не мог обрести точки опоры. И такую точку опоры Лютер находил в Писании.
На наш взгляд, он подходил к нему некритично, но при этом и без легковерия. Ничто так не изумляло Лютера в Библии, как вера ее персонажей: то, что Мария поверила возвещению ангела Гавриила; что Иосиф поверил сну, который утешил его в несчастьях; что пастухи поверили ангельской песне, которую услышали из разверзшихся небес; что волхвы готовы были идти в Вифлеем, едва услышали слово пророка. В рождении Христа было три чуда: Бог стал человеком, дева зачала, и Мария поверила. И величайшее из этих чудес - последнее. Когда волхвы, полагаясь на свое суждение, отправились прямо в Иерусалим, не спросив звезду. Бог удалил ее с небес. Изумленные волхвы, поведали об этом Ироду, он созвал своих мудрецов, и те принялись изучать Писание. Так следует поступать и нам, когда мы теряем свою звезду из вида.
Но именно здесь Лютер перестает нас направлять. Указав нам путь, он оставляет нас. Должны ли мы, подобно Вергилию в чистилище, забыть его и искать в ком-то другом ту Беатриче, которая могла бы вывести нас к раю? Возможно, что в конце концов слово Лютера окажется для нас полезным, поскольку он возвестил, что Евангелие не столько чудо, сколько диво, - поп miracula sed mirabilia. Нет лучшего способа ощутить свою причастность к чудесному, чем взять в проводники Лютера. Пусть он, использовав всю свою силу и резкость, изобразит все духовные кризисы, которые испытали библейские персонажи, указав нам тот путь, идя которым они находили руку Господа.
Мы уже видели пример этого в лютеровском исследовании Книги Ионы. Теперь давайте посмотрим, как он изображал принесение Исаака в жертву Авраамом. Помимо исходной предпосылки, что Бог повелел совершить эту жертву и что ангел вмешался, все остальное повествование отражает внутреннюю борьбу, которую нетрудно истолковать как повествование об обретении видения или об открывающемся откровении. Давайте послушаем лютеровское истолкование этой истории.