В следующем, 1517 году внимание Лютера привлек еще один случай торговли индульгенциями, чреватый далеко идущими последствиями. В основе этой аферы лежали притязания дома Гогенцоллернов на контроль над всей церковной и светской жизнью Германии. Прекрасным средством для достижения этой цели было сосредоточение принадлежащих Церкви бенефиций в руках одного семейства, поскольку каждый епископ контролировал огромные доходы, а некоторые епископы были помимо этого еще и князьями. Принадлежавший к дому Гогенцоллернов Альбрехт Бранденбургский, еще не достигнув того возраста, когда, согласно церковным канонам, допустимо рукоположение в епископский сан, уже возглавлял Гальберштадскую и Магдебургскую епархии, претендуя при этом на сан архиепископа Майнцского, что сделало бы его примасом Германии.
Альбрехт знал, что за этот пост необходимо хорошо заплатить. Плата за получение сана составляла десять тысяч дукатов, а приход дать ее не мог, поскольку смерти трех архиепископов в течение одного десятилетия истощили его. Один из этих архиепископов принес извинения за то, что умирает спустя всего лишь четыре года после принятия сана, тем самым заставив свое стадо вновь собирать средства на оплату вступления в должность его преемника. Епархия предложила этот пост Альбрехту, если он сумеет собрать необходимые средства самостоятельно. Альбрехт сознавал, что ему придется заплатить папе за то, чтобы в нарушение церковных канонов возглавить три епархии сразу. Возможно, еще больше придется заплатить за противодействие тому давлению, которое будет оказывать на папу соперничающий с Гогенцоллернами дом Габсбургов.
Но при всем этом Альбрехт был уверен, что деньги свое дело сделают хотя бы потому, что папа остро в них нуждается. В данный момент папой был Лев Х из дома Медичи - изысканный и ленивый, как персидский кот. Главным достоинством папы была его способность проматывать средства святейшего престола на карнавалы, войну, азартные игры и охоту. Весьма редко он отвлекался от развлечений для того, чтобы заняться своими папскими обязанностями. Лев носил высокие охотничьи сапоги, что мешало целовать его стопы. Его мотовство привело к растрате богатств трех пап: его предшественника, его самого и его преемника. Католический историк Людвиг фон Пастор заявил, что возведение в критический час на престол св. Петра "человека, который едва ли реально сознавал те обязательства, которые связаны с этим высоким постом, было одним из жесточайших испытаний, которым Бог когда-либо подвергал Свою Церковь".
В данный момент Лев особенно нуждался в средствах для завершения начатой его предшественником работы - строительства нового собора св. Петра. Старая деревянная базилика времен императора Константина была признана негодной, и отличавшийся огромной энергией папа Юлий II побудил консисторию утвердить грандиозный строительный проект, суть которого заключалась в том, чтобы возвести над останками апостолов Петра и Павла купол столь же огромный, как Пантеон. Было построено основание; Юлий умер; работа остановилась; колонны заросли травой; папой стал Лев; он нуждался в деньгах.
Переговоры между Альбрехтом и папой велись при посредничестве немецкого банкового дома Фуггеров, монопольно распоряжавшегося папскими финансами в Германии. Когда Церкви требовались средства в счет будущих пожертвований, она занимала их под проценты у РОТШИЛЬДОВ или морганов XVI века. Для выплаты долгов выдавались индульгенции, а Фуггеры контролировали денежные поступления.
Понимая действительную роль, которую играло семейство Фуггеров, Альбрехт обратился именно к нему для предварительных переговоров. Он знал, что папа потребовал двенадцать тысяч дукатов за двенадцать апостолов. Альбрехт же предложил семь тысяч за семь смертных грехов. В результате компромисса сошлись на десяти тысячах - скорее всего, не за Десять заповедей. Альбрехт должен был выплатить деньги прежде, чем получить сан, к которому он стремился. И эту сумму он занял у Фуггеров.
Затем папа, давая возможность Альбрехту возместить понесенные убытки, наделил его правом выдавать индульгенции на своей территории в течение восьми лет. Помимо уже выплаченных десяти тысяч дукатов половина вырученной от продажи индульгенций суммы должна была пойти папе для строительства нового собора св. Петра; вторая же половина предназначалась для погашения долга Фуггерам.
Эти индульгенции не выдавались в приходе Лютера, поскольку Церковь не имела права распространять индульгенции без согласия на то гражданских властей, а Фридрих Мудрый не давал такого разрешения в своих землях, поскольку не желал, чтобы доходы от индульгенций на собор св. Петра сокращали прибыль от индульгенций, которые будут проданы в день Всех святых в Витгенберге. Соответственно торговцы индульгенциями не переступали границ Саксонии, находившейся под властью курфюрста, но тем не менее действовали в окрестностях княжества, и прихожане Лютера имели возможность переходить границу и получать самые потрясающие отпущения грехов. Инструктируя своих продавцов индульгенций, Альбрехт побил все рекорды притязаний на духовные блага, которые способны были дать индульгенции. Он ни словом ни обмолвился о выплате своего долга Фуггерам. В "Бранденбургской инструкции" Альбрехт утверждал, что его святейшество папа Лев Х выдал всеобщую индульгенцию для покрытия издержек на исправление того прискорбного состояния, в котором пребывали останки блаженных апостолов Петра и Павла, а также бесчисленные мученики и святые, мощи которых плесневели от постоянной сырости, вызванной дождями и градом. Те, кто приобретет подобную индульгенцию, получат всеобщее и полное отпущение всех грехов. Они вернутся в состояние невиновности, в котором пребывали в момент крещения, и избавятся от всех мук чистилища, в том числе и тех, которые полагались за оскорбление Всевышнего. Тем, кто приобретает индульгенции ради умерших и уже пребывающих в чистилище, нет необходимости каяться и исповедаться в грехах.
Затем, говорилось далее в инструкции Альбрехта, в местах распространения индульгенций следует водрузить крест Христов и герб папы, чтобы все имели возможность жертвовать по способности. Предполагалось, что для королей и королев, архиепископов и епископов, а также великих князей сумма пожертвования должна составлять двадцать пять золотых флоринов. Для аббатов, прелатов соборов, графов, баронов и других представителей высшей знати, а также их жен сумма снижалась до двадцати флоринов. Другие же прелаты и мелкие дворяне должны жертвовать по шесть флоринов. Бюргеров и торговцев обязывали платить три золотых. Для находящихся в стесненных обстоятельствах вполне достаточно было пожертвовать один золотой.
"И поскольку мы озабочены спасением душ не меньше, чем сооружением этого здания, никто не должен оставлять сего места, не сделав вклада. Самые бедные могут участвовать своими молитвами
Распространение этой индульгенции было доверено опытному торговцу "отпущениями грехов" доминиканскому монаху Тецелю. Когда Тецель приближался к городу, его встречали видные граждане, которые затем вместе с ним входили в город торжественной процессией. Перед Тецелем несли крест с изображением папского герба и папскую буллу об индульгенции, покоившуюся на украшенной золотым шитьем бархатной подушечке. Крест торжественно водружался на рыночной площади, и начиналась проповедь.
"Слушайте! Бог и святой Петр взывают к вам. Поразмыслите о спасении своей души, а также своих усопших близких. Священник, дворянин, торговец, юная девица, почтенная женщина, юноша, старец, войдите ныне в свою церковь - церковь св. Петра. Взгляните на крест - самый святой из всех, когда-либо водружавшихся на земле и всегда взывающий к вам. Не кажется ли вам, что вы захвачены яростным вихрем искушений и опасностей мира и не ведаете, суждено ли вам достигнуть небес, - не своим смертным телом, но бессмертной своей душой? Поразмыслите о том, что все, кто покаялся, исповедался и внес пожертвование, получат полное отпущение всех своих грехов. Прислушайтесь к голосам своих дорогих усопших родственников и друзей, умоляющих вас: "Пожалей нас, пожалей нас! Мы изнываем в ужасных муках, от которых ты можешь избавить нас за жалкие гроши". Неужели вы этого не хотите? Прислушайтесь. Послушайте, что говорит отец своему сыну, мать - дочери: "Мы родили тебя, вскормили, воспитали, оставили тебе наследство, а ты столь жесток и черств, что не желаешь сделать сущий пустяк, чтобы освободить нас. Неужели ты позволишь, чтобы мы погибли здесь, в языках пламени? Неужели из-за тебя обещанная нам слава придет позднее?" Помните о том, что вы способны освободить их, ибо как только монетка попадет в сундук, душа оставляет чистилище.