"Христос сказал, что, дабы войти в Царство Небесное, мы должны уподобиться малым детям. Боже благий. Он слишком многого требует от нас. Ужели мы должны стать такими недоумками?" Остается открытым вопрос, не приходилось ли и детям задумываться о том, кто же все-таки недоумок, - ведь однажды Лютер разрезал штаны Ганса, чтобы залатать свои собственные. Какой ребенок, однако, не простит с готовностью отца, который пишет ему такие письма? 22 августа 1530 года Лютер писал Гансу, которому тогда было четыре года:
"Любезный мой сын!
Радуюсь я известию о том, что ты многому научился и усерден в молитве. Так и продолжай, сынок, а когда я вернусь, то привезу тебе всю ярмарку.
Я знаю чудесный сад, где множество детей в золоченых платьях собирают под деревьями румяные яблоки, а также груши, вишни и сливы. Они весело играют и поют. У них есть чудесные пони с золочеными уздечками и серебряными седлами. Спросил я садовника, кто эти дети, и он отвечал мне: "Это дети, которые в послушании и с усердием молятся и учатся". И я сказал: "Добрый человек, у меня тоже есть сын, зовут его Ганс Лютер. Можно, и он придет в сад, и будет есть румяные яблоки и груши, и будет ездить на чудесном пони, и играть с этими детишками?" И человек тот отвечал мне:
"Если он любит молиться и учиться, и послушен, он тоже может прийти в сад, а с ним Липпус и Йост [сыновья Меланхтона и Йонаса]. Когда они все придут, то получат золоченые свистульки и барабаны, и чудесные серебряные арбалеты". Но было рано, и детишки еще не завтракали, а я не мог ждать, пока они начнут танцевать. И я сказал этому человеку: "Я сейчас же пойду и напишу все это своему дорогому сыну Гансу, чтобы он усердно трудился, хорошо молился и был послушен, чтобы и он мог прийти в этот садик. Но у него есть тетушка Лена, которую ему тоже нужно взять с собой". "Хорошо, - отвечал он мне, - пойди и напиши ему".
Посему, любезный мой сын, усердно учись и молись. Скажи Липпусу и Йосту, чтобы и они так делали, чтобы всем вам пойти в сей садик. Да охранит тебя Господь. Передай от меня привет тетушке Лене и поцелуй ее за меня.
Твой любящий отец
Мартин Лютер".
Лютер всегда руководил семейными праздниками. Вполне возможно, что именно он написал для Ганса и Магдалены радостную, исполненную детского обаяния рождественскую сценку Vom Himmel Hoch. Столь же прелестна эта песенка:
Наш маленький Господь, возносим мы тебе хвалу
За то, что Ты соблаговолил спуститься к нам.
Рожденный от девы, чтоб стать человеком,
И все ангелы поют Тебе.
Сын вечного Отца, лежит Он .
В яслях на охапке сена.
Вечный Бог является в мир
В нашей хрупкой плоти, в крови и слезах.
Кого мир весь не мог объять,
Лежит, спеленатый, на коленях у Марии.
Просто младенец, совсем крохотный,
И все же Он Господь всего мира.
Четырнадцатилетняя Магдалена была при смерти. Лютер молился: "Боже мой! Я так ее люблю, но да будет воля Твоя!" И, повернувшись к ней: "Magdalenchen, девочка моя. Ты хотела бы остаться здесь со своим батюшкой или тебе больше хочется быть с Отцом твоим на небесах?"
Она отвечала: "Как Бог пожелает, батюшка".
Лютер корил себя. Бог благословил его, как не был облагодетельствован ни один епископ за тысячу лет, и все же он не может найти в своем сердце слов, чтобы вознести Богу хвалу. Поодаль стояла охваченная скорбью Кати, Лютер же держал на руках умирающего ребенка. А когда девочка умерла, он промолвил: "Du liebes Lenchen! Ты восстанешь и воссияешь, подобно звездам и солнцу. Как странно - я знаю, что она пребывает в покое и ей хорошо, и все же - какая скорбь!"
Глава восемнадцатая
ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ЦЕРКОВЬ
Сколько бы ни препятствовало работе Лютера отступничество его друзей, он тем не менее основал Церковь. В результате активной миссионерской работы большая часть северной Германии за десять лет обратилась в лютеранство. Успех этот в значительной степени был обусловлен дотоле невиданного масштаба пропагандистской кампанией, которая в такой форме не повторялась более никогда. Основными ее орудиями были трактат и карикатура. Количество брошюр, напечатанных в Германии за четыре года - с 1521-го по 1524-й, превосходит объем литературы, изданной в течение любых других четырех лет германской истории вплоть до настоящего времени. Безусловно, это вовсе не означает, что в то время люди имели больше материалов для чтения, чем после появления газет и журналов. Речь идет лишь о количестве издаваемых трактатов. Среди авторов на первом месте был Лютер. Количество написанных им на родном языке трудов исчисляется сотнями. Но в этом ему содействовало множество людей, а печатники, издававшие эти в высшей степени полемические материалы, были воистину мужественными людьми, которые рисковали как своим благополучием, так и своей жизнью. Наглядным примером сплоченности и искусности этого подполья служит пример типографии, напечатавшей, ничем себя не выдав, брошюру, которая была направлена против епископа Констанцского за проявляемую им терпимость к незаконнорожденным детям священников и обложение их налогом. По бумаге и типу используемого шрифта можно выявить двести других работ, отпечатанных в этой типографии, однако она так и не была раскрыта. Католики, конечно, отвечали тем же, но в несравненно меньшем объеме.
Распространение реформы
Краткий обзор содержания этих брошюр позволяет многое сказать как о методах, так и о выборе тем для пропаганды реформы в народе. Легко было писать работы, содержащие прямые оскорбления Римской церкви. Часто использовался известный мотив противопоставления Христа и папы. В одной из пародий Христос говорит: "Не знаю, куда бы Мне приклонить голову". Папа отвечает: "Сицилия моя. Корсика моя. Ассизи мой". Христос: "Кто верует и примет крещение, тот спасется". Папа: "Кто вносит пожертвования и приобретает индульгенции, получит отпущение грехов". Христос: "Пасите овец Моих". Папа: "Своих я стригу". Христос: "Вложи меч твой в ножны". Папа: "Папа Юлий за один день убил тысячу шестьсот человек". На карикатуре сопровождаемый дьяволом папа, в доспехах и на боевом коне, роняет свое копье, увидев Христа на осле и с большим крестом в руках.
Особенно много колкостей вызывали монашество, иконы и чудеса. "Трое зябликов в клетке радостнее славят Бога, чем сто монахов в монастыре". Автор памфлета пишет об иконе с изображением девы Марии, в глазах которой были проделаны крошечные отверстия. Через них можно было разбрызгивать воду, создавая впечатление, будто икона плачет. Одна католичка из Швабии послала своему сыну-студенту в Виттенберг маленькую восковую фигурку ягненка, на которой было написано: Agnus Dei. Предполагалось, что фигурка защитит его от несчастий. Его ответ матери был напечатан в 1523 году.
"Дорогая матушка!
Не беспокойтесь по поводу учения доктора Мартина Лютера и не тревожьтесь обо мне. Здесь безопаснее, чем в Швабии. Спасибо за то, что вы прислали мне фигурку Agnus Dei, которая должна защитить меня от пули, ножа и от падения, но, честно говоря, никакой пользы она мне не принесет. Я не могу верить в нее, поскольку Слово Божье учит меня полагаться лишь на Иисуса Христа. Посылаю ее вам обратно. Давайте испытаем ее и посмотрим, способна ли она защитить себя от кражи. Благодарность моя вам ничуть не иссякла, но молю Бога, чтобы Он наставил вас не верить более в святую соль и святую воду, и во все остальное, чем дьявол дурачит вас. Надеюсь, что вы не отдадите эту фигурку моему брату. Любезная моя матушка, я надеюсь также, что батюшка позволит мне еще остаться в Виттенберге. Прочтите Новый Завет доктора Мартина Лютера. Он продается в Лейпциге. Я собираюсь купить себе в Виттенберге коричневую шапку. Горячий привет моему дорогому батюшке, моему брату и сестрам".
Не забывали трактаты и превозносить Лютера. В одном из памфлетов рассказывается о том, как крестьянину довелось повстречать сияющего великолепием незнакомца. Крестьянин спрашивает, не Бог ли он. "Нет, - отвечает тот. - Я ловец человеков. Зовут меня Петром, и я только что пришел из Виттенберга, где по великому благоволению Божьему собрат мой, апостол Мартин Лютер, восстал, чтобы поведать людям истину о том, что никогда я не был епископом Рима, никогда не пил крови бедняков и не имел ни серебра, ни золота".
Обе стороны широко использовали имя дьявола. На одной из католических карикатур изображен дьявол, нашептывающий что-то на ухо своему ближайшему сподвижнику, Мартину Лютеру. С другой стороны, на гравюре реформатов изображен сидящий за своим рабочим столом Лютер, к которому врывается дьявол с посланием следующего содержания: